Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин Страница 70

письме от 19 марта, адресованном В.М. Молотову для членов Политбюро, Ленин поставит задачу: «Именно теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий»[602]. В этом письме Ленин солидаризуется с предложениями Троцкого, и 20 марта Политбюро, в заседании которого участвовали Троцкий, Сталин, Каменев, а также Молотов, Цюрупа и Рыков, примет постановление «Об изъятии церковных ценностей», утвердив практически без изменений письмо Троцкого, излагавшего план по созданию сети комиссий для руководства изъятием церковных ценностей [603].

При этом главной задачей всей кампании по их изъятию и Троцкому, и всему составу Политбюро виделся разгром и раскол РПЦ и других традиционных религиозных организаций. Уже 22 марта Политбюро заслушает записку зампредседателя ГПУ И.С. Уншлихта «О деятельности духовенства в связи с изъятием ценностей из церквей», в которой впервые будет поставлен вопрос об аресте патриарха[604]. Почти на каждом заседании Политбюро весной 1922 г. будут заслушиваться вопросы о ходе развернувшейся кампании, но не только. В частности, 30 марта Троцкий направит в Политбюро программный документ по принципиальным вопросам политики партии в религиозной сфере. Троцкий укажет на наличие двух течений в церкви — «контрреволюционного с черносотенно-монархической идеологией» и «буржуазно-соглашательское сменовеховское». Церковную контрреволюцию следовало «повалить», опираясь на сменовеховское духовенство[605]. Эти принципы будут положены в основание политики советского руководства в отношении Русской православной церкви на ближайшие два (без малого) десятилетия. Сталин не гнушался использовать «чужие» идеи, если они представлялись ему эффективными инструментально.

Главным двигателем операции по разгрому РПЦ оставался Троцкий, который действовал при поддержке Ленина, а затем и Сталина. Именно эти трое руководителей будут последовательно настаивать в целом ряде случаев на вынесении и исполнении смертных приговоров по делам о сопротивлении антицерковной кампании[606]. Важно подчеркнуть, что уже тогда, задолго до сталинского Большого террора, Политбюро не только давало предварительные директивы трибуналам о приговоре, но и утверждало после вынесения приговора окончательное число расстреливаемых[607].

В конце апреля 1922 г. в Политехническом музее начнет свои заседания Революционный трибунал по делам духовенства и церковных активистов, обвиненных в противодействии изъятию ценностей. Его работой непосредственно будет руководить Политбюро[608]. 4 мая Политбюро заслушает специальный вопрос «О Московском процессе в связи с изъятием ценностей». Будет вынесено определение о необходимости привлечения к суду в качестве обвиняемых патриарха Тихона и архиепископа Крутицкого Никандра (Феноменова). Вторым пунктом постановления значилось: «Применить к попам высшую меру наказания»[609]. Последний абзац будет направлен вообще против всей системы священноначалия: объявлялось, что трибунал устанавливает «незаконность существования организации, называемой православной иерархией». 8 мая было вынесено юридическое определение, поставившее вне закона всю иерархию РПЦ. Так будет запущено «дело патриарха Тихона». Следствие планировалось завершить к марту 1923 г. и тогда же устроить показательный процесс. 9 мая 1922 г. патриарху будет официально объявлено о предании его суду и взята подписка о невыезде из Москвы без разрешения ГПУ, а к его дому приставлена охрана [610].

Сталин вплоть до весны 1923 г., несмотря на непримиримые личные противоречия между ним и Троцким, будет поддерживать жесткую линию последнего. При проведении этой линии Политбюро будет опираться на структуры и механизмы Секретариата, которым прямо руководил Сталин, на Оргбюро и Агипропотдел ЦК РКП(б)[611]. Так, 16 мая своей запиской членам Политбюро он решительно поддержит программу Троцкого о задачах прессы в антицерковной кампании и предложит «принять все шесть пунктов предложения т. Троцкого, как директиву ЦК газетам»[612]. При неоднократно поступавших в Политбюро прошениях о помиловании по тем или иным «церковным» делам он последовательно будет голосовать за подтверждение наиболее жестких приговоров. Сталин при этом будет избегать публично обозначать свою позицию. 15 мая 1922 г. он получит обращение Бюро Центральной комиссии по изъятию церковных ценностей с предложением «дать на места директиву о степени судебных репрессий». В ответ он посоветует обратиться за конкретными указаниями в Наркомат юстиции [613].

В ходе кампании по изъятию церковных ценностей власти будут последовательно проводить политику устрашения духовенства и верующих. Одним из наиболее ярких примеров такой политики станет судебный процесс в Петрограде в июне — июле 1922 г. по делу арестованного 29 мая митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина (В.П. Казанского). В соответствии с установками Политбюро 13 августа 1922 г. по приговору Петроградского ревтрибунала владыка будет расстрелян, а вместе с ним архимандрит Сергий (С.П. Шеин), миряне Ю. Новицкий и И. Ковшаров.

В июне 1922 г. Комиссия по драгоценностям Троцкого завершила свою работу. Фактические итоги кампании по изъятию церковных ценностей окажутся ничтожными. Ленин, как видно из его письма по этому вопросу от 19 марта 1922 г., цитированного выше, рассчитывал на получение сотен миллионов или даже нескольких миллиардов золотых рублей, а в итоге было получено от этой экспроприации 4 650 810 руб. 67 коп., причем в значительной мере вырученные средства пошли на оплату затрат по проведению самой кампании[614]. Эта сумма составила меньше 5 % от общих поступлений по стране в Фонд помощи голодающим[615].

В ходе изъятия ценностей в мае 1922 г. произойдет церковный раскол, в рамках которого группа так называемых обновленцев, по тем или иным причинам настроенных на сотрудничество с советской властью, образует Высшее церковное управление (ВЦУ) под председательством епископа Антонина (Грановского), которое временно займет и патриаршие покои. В условиях заключения патриарха и фактического отсутствия дееспособного Синода ряд церковных иерархов подпишут заявление о признании обновленческого ВЦУ в качестве единственной канонически законной верховной власти. Среди них окажется и митрополит Владимирский и Шуйский Сергий (Страгородский) — будущий местоблюститель патриаршего престола[616].

Митрополит Владимирский Сергий (Страгородский)

Не позднее 1922

[Из открытых источников]

Так реализуется часть плана Троцкого по расколу РПЦ. Обновленческая церковь, успешное становление которой на начальном этапе даст советскому руководству основание надеяться, что с ее помощью станет возможным овладеть умами верующих, просуществует два десятилетия. Обновленцы в апреле — мае 1923 г. даже проведут Второй Поместный собор РПЦ, на котором патриарх Тихон будет лишен сана и монашества, восстановление патриаршества признано контрреволюционным актом, осужден капитализм, международная и отечественная контрреволюция. Собор снял анафему с советской власти, принял постановление о возвращении к коллегиальному церковному управлению, признавался брачный епископат и второбрачие священнослужителей, собор постановил перейти на григорианский календарь. Однако уничтожить традиционные церковные структуры не удастся.