Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин Страница 69

силой — старые специалисты-вредители. Несмотря на некоторые различия, советское руководство продемонстрирует в целом единый подход к этому делу[591]. В начале марта 1928 г. Политбюро примет обращение «Об экономической контрреволюции в южных районах углепромышленности», в котором сообщалось об обнаруженном заговоре в области экономического строительства. Проект обращения был подготовлен совместно Сталиным, Молотовым и Бухариным. Демонстрируя подчиненность следственных органов и суда органам политического управления, Сталин и Молотов 8 марта внесут на заседание Политбюро проект постановления, где содержалось предложение создать Комиссию ЦК, которой поручалось «руководство ОГПУ и судебными органами в связи с шахтинским делом…»[592] Сторонником новой репрессивной кампании выступит и М.П. Томский. Совершив в качестве уполномоченного ЦК инспекционную поездку на Донбасс, он сочтет «бесспорным, что те сведения, которые дало ОГПУ, подтверждаются полностью»[593]. В апреле 1928 г., предопределяя решения судебных органов, «Шахтинское дело», представленное в докладе председателя СНК А.И. Рыкова, на своем объединенном пленуме рассмотрели ЦК и ЦКК ВКП(б). В резолюции пленума было указано, что данное дело «приобрело явно общесоюзное значение, так как вскрыло новые формы и новые методы борьбы буржуазной контрреволюции против пролетарского государства, против социалистической индустриализации»[594]. Рыков в своем докладе сделает совсем уже примечательное заявление: «Вообще говоря, политическая партия должна подчинять те или иные процессы вопросам политики, а вовсе не руководствоваться абстрактным принципом наказания виновных по справедливости. Если нам выгодно, то можно, конечно, и заведомых жуликов оставлять на свободе…»[595] В июле будет проведен сам процесс, по нему перед судом предстанут 53 человека, 49 из них будут приговорены к разным срокам заключения и высшей мере наказания (ВМН). Оценивая много позднее итоги процесса, Сталин скажет: ««Шахтинский процесс» послужил поворотным пунктом в деле усиления бдительности коммунистов и организации красных специалистов в области промышленности»[596].

Вслед за «шахтинским процессом» по стране состоится ряд аналогичных процессов по вредительству. «Шахтинское дело», по общему мнению историков, было призвано через демонстративное наказание обвиняемых мобилизовать работников угольной промышленности на выполнение плановых заданий первой пятилетки, дать соответствующий пример всем остальным [597].

В 1929 г. возникнет «академическое дело», в 1930-м — «дело Промпартии», о которых будет рассказано в следующей главе. Репрессивный маховик начнет раскручиваться постепенно и достигнет пика в годы Большого террора 1937–1938 гг. Страх репрессий для очень многих жителей СССР станет одним из важных мотивов участия в «социалистическом строительстве», регламентирующим их социальное поведение. Другим мотивирующим комплексом станет идеологический.

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об иностранцах, проходящих по «Шахтинскому делу»

5 марта 1928

Автограф И.В. Сталина

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 245. Л. 11–13]

Постановление Политбюро ЦК РКП(б) об утверждении проекта циркуляра «Об экономической контрреволюции в южных районах углепромышленности»

7 марта 1928

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 719. Л. 39–49]

«Дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству»

Еще одним фронтом «борьбы за социализм» для большевиков станет конфессиональное пространство, врагом — церковные организации, прежде всего Русская православная церковь и религия как таковая. Отделив одним из первых декретов советской власти церковь от государства, большевики, однако, не предоставят церковь самой себе, они сформируют и станут проводить вполне определенную религиозную политику, направленную на раскол и разгром Русской православной церкви.

Весной 1921 г. европейскую часть страны охватит небывалая засуха. Едва ли не первой откликнется на это бедствие Российская православная церковь (РПЦ). Патриарх Тихон особыми посланиями в адрес глав христианских церквей и восточных патриархов призовет организовать сбор продовольствия и денежных средств в пользу голодающих. Под его председательством был образован «Всероссийский общественный комитет помощи голодающим» (Помгол). В августе Помгол будет распущен решением ВЦИК РСФСР. Вместо общественного Помгола ВЦИК осенью 1921-го создаст государственную Центральную комиссию помощи голодающим (ЦК Помгол) во главе с председателем ВЦИК Калининым. К концу года число голодающих приблизится к 15 млн человек.

11 ноября 1921 г. на очередном заседании Политбюро с участием Ленина, Сталина и Троцкого был заслушан доклад «золотой комиссии» СТО, которая провела ревизию золотого запаса. Вывод был не утешителен: денег в казне немного, всего 329,3 млн золотых рублей, из них «свободны», не связаны с исполнением различных обязательств — 156,5 млн. В числе первоочередных мер, к которым прибегнет советская власть, будет не раз испытанное в годы Гражданской войны средство — экспроприация. На одном из осенних заседаний по предложению Ленина решили «Назначить т. Троцкого ответственным за объединение и ускорение работ по учету, сосредоточению и реализации драгоценностей всех видов… имеющихся в СССР…»[598] Под началом Троцкого создается Комиссия по драгоценностям. Реквизиции должны были затронуть банки, склады, хранилища; монастыри, храмы и другие культовые здания; музеи, дворцовые ансамбли, усадьбы. В течение полугода планировалось собрать 5–6 млрд золотых рублей для решения трех задач: пополнения золотого запаса; восстановления народного хозяйства и закупки продовольствия за рубежом; повышения обороноспособности страны.

6 февраля патриарх Тихон в своем послании, одобренном Политбюро, призовет жертвовать не только продукты, но и церковные ценности, не имеющие богослужебного употребления. Этот призыв найдет достаточно широкий отклик[599]. Общественные инициативы большевистское руководство сочтет слишком шатким основанием, и 23 февраля 1922 г. по инициативе Троцкого (и Политбюро, разумеется) ВЦИК РСФСР примет декрет об изъятии церковных ценностей. Кампания начнется не сразу. Политбюро будет продолжать колебаться и 16 марта, например, примет такое решение: «Опросив товарищей, имевших отношение к делу изъятия ценностей из церквей, Политбюро пришло к заключению, что дело организации изъятия церковных ценностей еще не подготовлено и требует отсрочки…»[600] Активизировать процесс возьмется Троцкий. 17 марта он направит членам Политбюро письмо, в котором (по совпадению) были сформулированы 17 тезисов плана проведения изъятия ценностей [601].

Патриарх Московский и всея России Тихон (Беллавин)

1920-е

[Из открытых источников]

Проект директивы «Об изъятии церковных ценностей», составленный Л.Д. Троцким. Утвержден постановлением Политбюро ЦК РКП(б) 20 марта 1922 г.

17 марта 1922

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 266. Л. 14–16]

Между тем с самого начала кампания по изъятию столкнется с массовым сопротивлением на местах — 11 марта в Ростове-на-Дону, 15-го — в Шуе, 17-го — в Смоленске. В ходе столкновений в Шуе погибнут пять протестующих и один будет ранен. Получив информацию о произошедшем в Шуе, в своем известном