Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин Страница 71

В апреле 1923 г. нарком иностранных дел Г.В. Чичерин направит на имя Сталина записку, в которой выступит с ходатайством не расстреливать патриарха Тихона, к тому моменту не просто арестованного, но в отношении которого члены Политбюро уже фактически приняли решение о его казни. Чичерин подчеркнет: «Все другие страны не усмотрят в таком приговоре ничего, кроме голого религиозного преследования… Одним словом, вынесение смертного приговора в деле Тихона еще гораздо больше ухудшит наше международное положение во всех отношениях»[617]. Сталин в этот момент не прислушается к возражениям Чичерина, и Политбюро постановит «предложение тов. Чичерина отклонить». Сверхсекретный пункт постановления гласил: «Поручить Секретариату ЦК дать директиву Верховному трибуналу вести дело Тихона со всей строгостью». Как отмечается современными исследователями, это означало санкцию Политбюро на казнь патриарха. Лишь за три дня до суда произойдет перелом в настроениях членов Политбюро в результате обращения Ф.Э. Дзержинского, предложившего «отложить процесс Тихона в связи с разгаром агитации за границей… и необходимостью более тщательно подготовить процесс». Политбюро, включая Сталина, на этот раз проголосовало за это предложение, возражал только А.И. Рыков [618].

Шифротелеграмма И.В. Сталина секретарю ЦК КП(б) Украины Э.И. Квирингу с сообщением постановления ЦК об использовании ценностей Киево-Печерской лавры на помощь голодающим в УССР

19 февраля 1925

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 14. Л. 115]

12 июня Антирелигиозная комиссия ЦК примет решение продолжать следствие по делу патриарха без ограничений его сроков, а также сообщить ему о возможности изменения меры пресечения при выполнении им девяти условий. Главным среди них было, конечно, заявление о раскаянии в «преступлениях против Советской власти» и признание «справедливости привлечения его к суду, выражение лояльности советской власти, «открытое отмежевывание» от зарубежных контрреволюционных организаций[619]. 16 июня патриарх примет этот ультиматум, направив в Верховный суд РСФСР заявление, которое завершит словами: «Я отныне Советской власти не враг». В результате он будет освобожден из-под ареста.

Результаты, достигнутые в ходе этого этапа реализации религиозной политики, приведут в 1923 г. партийное руководство к совершению маневра и отказу от эксцессов тактики разгрома церкви. Возглавят этот маневр И.В. Сталин и Л.Б. Каменев. В июле 1923 г. по докладу Каменева Политбюро примет постановление о нежелательном характере, который приобрела антирелигиозная пропаганда, и рекомендует подготовить соответствующий циркуляр. В августе 1923 г. под руководством Сталина подготавливается циркулярное письмо ЦК «Об отношении к религиозным организациям»[620]. Циркуляр предложит всем организациям партии обратить самое серьезное внимание на ряд нарушений в области антирелигиозной пропаганды, отношения к верующим и их культам. Циркуляр воспрещал закрытие церквей, молитвенных помещений и синагог, аресты «религиозного характера» и т. д. В нем говорилось, что подобные бестактные действия «грозят сорвать достижения партии в области разложения церкви»[621]. Разошлет Сталин и специальный циркуляр о целенаправленных усилиях партии по разложению церкви [622].

В марте 1924 г. Президиум ВЦИК вынесет постановление «О прекращении дела по обвинению гр. Белавина В.И.». Сталин скорректирует меры уголовного преследования католикоса-патриарха всея Грузии Амвросия за призывы к сопротивлению советской власти[623]. Усилия патриарха по легализации органов управления Русской православной церковью принесут свои результаты. В мае 1924 г. нарком юстиции Курский, изучив соответствующее обращение патриарха, даст принципиальное согласие на предложения, содержавшиеся в его обращении к М.И. Калинину, о легализации высших и епархиальных органов управления церковью. Вскоре в «Известиях» будет опубликовано постановление об образовании Священного синода и Высшего церковного совета[624].

Имущество отделенной от государства церкви по-прежнему будет привлекать внимание Советского государства. В феврале 1925 г. Сталин направит на Украину телеграмму, в которой сообщит о постановлении ЦК, разрешающем использовать «найденные в б. Киево-Печерской лавре ценности на голодающих детей в пределах УССР»[625].

7 апреля 1925 г. «в больнице Бакуниных на Остоженке, 19» патриарх Тихон скончается, оставив после себя подписанное им в день смерти известное послание об отношении к существующей государственной власти. Патриарх призовет архипастырей, пастырей и «верных нам чад» «со спокойной совестью, без боязни погрешить против святой веры, подчиниться советской власти не за страх, а за совесть, памятуя слова апостола: «всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога, — существующие же власти от Бога установлены»»[626]. Члены Политбюро узнают о смерти патриарха из записки начальника Секретного отдела ОГПУ Т.Д. Дерибаса помощнику Сталина Л.З. Мехлису. 8 апреля Политбюро своим постановлением утвердит сообщение для прессы, предписав ограничиться «извещениями: а) где и в ч[ьем] присутствии умер, б) от какой болезни, в) кто лечил».

В соответствии с духовным завещанием почившего патриарха местоблюстителем патриаршего престола стал митрополит Сергий (Страгородский) — будущий патриарх Московский и всея Руси.

«Мы можем построить социализм…» «теория» Построения социализма в одной стране

В декабре 1924 г. Сталин формулирует основные тезисы своей «теории» построения социализма в одной стране, об истоках которой было рассказано в первой главе. Оставляя в стороне вопрос о несущественных деталях этой концепции, вроде рассуждений о разнице между полной гарантией от реставрации буржуазных порядков и возможностью построения полного социалистического общества в одной стране, следует указать на главное. Сталин ясно и определенно высказался в пользу такой целесообразности: «Пролетариат победившей страны может и должен организовать у себя, после взятия власти, социалистическое производство. А что значит «организовать социалистическое производство»? Это значит — построить социалистическое общество… В противном случае непонятны были бы призывы Ленина ко взятию власти пролетариатом в Октябре 1917 года»[627].

Эта политическая установка в известной мере была рождена очередным провалом ожиданий большевиков революции в Германии, на этот раз в 1923 г. Одним из главных энтузиастов мировой революции оставался Троцкий, всячески настаивавший на поддержке общественных протестов в Германии, которые показались большевистским вождям всполохами нового революционного подъема. Сталин, длительное время оставаясь в целом верным большевистским постулатам о мировой революции, вероятнее всего, никогда не испытывал чрезмерного оптимизма в отношении революционных перспектив на Западе. Выступая 11 января 1918 г. на заседании ЦК по вопросу «о мире с немцами», он скажет: «Революционного движения на Западе нет, нет в наличии фактов революционного движения, а есть только потенция, ну, а мы не можем полагаться в своей практике на одну лишь потенцию»[628]. Так что практический опыт, политический прагматизм, приземленность и скептицизм, видимо, свойственные его натуре, толкали Сталина к формированию такой же прагматической линии