Сердцеед в Венецианской паутине - Натали Карамель Страница 9

Ночь длилась вечность. Время потеряло смысл. Были только порывы ветра, удары волн, крики, борьба. Капитан Ренар был вездесущ, как сам шторм. Его команды резали вой ветра, как нож масло. Он был спокоен, как скала посреди урагана, и это спокойствие передавалось нам, придавая сил.

Когда первые, грязно-серые полосы зари пробились сквозь рваные тучи на востоке, шторм начал стихать. Не сразу, а как бы нехотя, выпуская свою хватку. Ветер перешел с безумного рева на усталый вой, волны перестали быть горами, превратившись в тяжелые, но уже не смертоносные холмы. Мы стояли на палубе — мокрые, изможденные, с лицами, исчерченными солью и усталостью, но стояли. «Ласточка» выжила. Мы выжили.

Я прислонился к борту, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу — смесь адреналинового отката, холода и чудовищной усталости. Руки горели, одежда прилипла, каждое движение отзывалось болью в мышцах. Но сквозь эту физическую разбитость пробивалось странное чувство… не победы, нет. Но гордости? Да. И какого-то дикого, первобытного удовлетворения. Мы прошли сквозь ад и вышли.

Капитан Ренар подошел ко мне. Его лицо было серым от усталости, но глаза горели тем же синим огнем. Он оглядел палубу — израненную, но целую, команду — измотанную, но живую. Его взгляд остановился на мне. Он не сказал ни слова. Просто кивнул. Один раз. Коротко. Но в этом кивке было больше, чем во всех речах Версаля: «Ты справился. Ты свой.»

Я кивнул в ответ, слишком уставший, чтобы улыбнуться. Внутри, под слоем усталости, все так же тлел уголь тоски по Елене. Но теперь он горел чуть тише. Заглушенный грохотом океана и тихим кивком капитана. Третий день кончился. Последняя ночь плавания ждала впереди. А там… Венеция. Но после этой ночи я знал — я выстою. Я должен.

Глава закончена, но история продолжается! Подпишитесь на меня, чтобы узнать о выходе новой главы первым. И если было интересно — ваши звездочки очень помогут книге!

Глава 7: Лапы льва святого Марка

Отдых? Какой там. Едва я прислонился к мокрому борту, чувствуя, как каждая кость ноет, а мышцы дрожат от перенапряжения после ночного ада, как крик разорвал утреннюю тишину, еще хриплую от отголосков шторма:

«ЗЕМЛЯ-А-А!!! ПО ПРАВОМУ ТРАВЕРЗУ!»

Все, кто мог стоять, рванули к правому борту. Я встал, превозмогая свинцовую тяжесть в ногах. И увидел.

Она возникла из утренней дымки, словно мираж. Сначала — просто темная полоска на горизонте. Потом — силуэты башен, куполов, неясные очертания зданий, отражающиеся в огромном зеркале лагуны. Венеция. Город на воде. Город интриг, яда и моей возможной гибели. Солнце, пробившееся сквозь рваные тучи после шторма, золотило купола Сан-Марко, делая их неестественно яркими, почти театральными на фоне еще сероватого неба. Красота? Безусловно. Но красота хищника, затаившегося перед прыжком. Воздух доносил новые запахи: не только соль и деготь, но и запах сырости, стоячей воды, цветов, гниющего дерева и чего-то чужого, пряного — запах Востока и вековых тайн. Сердце сжалось не от восторга, а от холодного предчувствия. Лапы Льва Святого Марка уже протягивались к нашему маленькому кораблику.

Подход занял вечность. «Ласточка», потрепанная, но гордая, скользила по спокойным теперь водам лагуны, мимо островов-призраков, мимо лениво проплывающих гондол, чьи гондольеры лениво поглядывали на нас, чужаков. Каждый метр ближе к городу — метр глубже в пасть неизвестности. Я ловил взгляды Жака, других матросов. В их глазах читалось не только облегчение после шторма, но и настороженность. Они знали, куда везут своего «графа-работягу». Значит, слухи ходят даже здесь, в трюмах.

Как только судно мягко ткнулось в причал Сан-Марко, и были заведены швартовы, началась лихорадка высадки. Матросы, усталые, но оживленные перспективой твердой земли и таверны, спешно грузили наш нехитрый скарб на тележки. Я собирал свои вещи, чувствуя, как усталость наваливается с новой силой, когда услышал жалобный стон у трапа.

Луи. Он стоял, вернее, держался за перила, бледнее лунного света, весь дрожа. Шторм, похоже, добил его окончательно. Он был слаб, как младенец, едва держался на ногах, его забинтованный нос казался теперь единственной яркой точкой на мертвенно-бледном лице. Он смотрел на меня мутными, полными животного страха глазами. «Не оставь…» — простонал он, и в его голосе не было ни злобы, ни наглости, только отчаянная мольба загнанного зверя.

Мерзко. До глубины души мерзко было прикасаться к нему. Вспоминались его гадкие слова о Елене, его трусость, его презренное нытье. Но… бросить его здесь, на причале, слабого, беспомощного, на растерзание венецианским ворам или шпионам? Я не мог. Не потому, что жалел. Потому что это был мой крест, моя обуза, посланная королем. И бросить его — значило бы расписаться в своем поражении раньше времени.

«Держись, де Клермон,» — процедил я сквозь зубы, подходя и грубо вкладывая его руку себе на плечо. — «Ты мне нужен живым. Пока что.» Его вес, вялый и противный, лег на меня. Он пах рвотой, потом и страхом. Я потащил его вниз по трапу, чувствуя, как его ноги заплетаются, как он чуть не падает, увлекая меня за собой. Матросы косились на нас, но молчали.

На причале, среди суеты носильщиков, криков торговцев и гомона толпы, я оглядывался, ища тот самый знак. И он появился. Почти бесшумно, как тень.

Человек средних лет, ничем не примечательный в простом, темном плаще и шляпе с широкими полями. Но на пряжке его плаща, чуть ниже горла, блеснуло серебро: изящно выгравированный жук-скарабей. Он подошел ко мне, его темные, быстрые глаза мгновенно оценили меня, Луи, сумку в моей свободной руке. Он поклонился неглубоко, но с подчеркнутым уважением.

«Месье де Виллар,» — его голос был тихим, спокойным, но слышным сквозь шум. — «Добро пожаловать в Венецию. Меня зовут Марко. Я к вашим услугам. Позвольте облегчить вашу ношу.» Он легко, с неожиданной силой, принял на себя часть веса Луи, взяв того под руку так, что это выглядело как поддержка, а не арест. Его движения были точными, экономичными. «Повозка ждет неподалеку. Следуйте за мной.»

Облегчение смешалось с настороженностью. Марко. Человек тети. Ключ к выживанию? Или еще одно звено в цепи ловушки? Но выбора не было.

Прежде чем двинуться за Марко, я обернулся к «Ласточке». На фоне величественного, но чужого города она казалась маленьким, родным островком безопасности. На трапе стоял капитан Ренар. Его пронзительные глаза встретились с моими. Он медленно сошел на причал, подошел, минуя суетящихся матросов.

«Граф,» — его голос был таким же, как в шторм —