Битва за сердцееда: Версальский фронт - Натали Карамель Страница 7

Тишина в карете стала звенящей. Мари смотрела на меня, ее лицо было мертвенно-бледным. Она понимала. Понимала все.

«Елена…» — ее голос был шепотом.

Я подняла голову. Глядя в окно на уходящий золотой день, на мирные поля Домена, которые вдруг стали казаться бесконечно далекими и недоступными. В глазах не было слез. Был только холод. Холод и ярость. Ярость загнанного зверя, понявшего, что ловушка захлопнулась.

«Версаль,» — произнесла я четко, ледяным тоном, глядя на золоченую петлю в своем кулаке. — «Король зовет в гости, Мари. Надо собираться.»

Покой Домена остался позади. Впереди был только Версаль. И звенящая тишина, наполненная теперь новым, смертоносным смыслом. Тишина перед боем. Тишина перед тем, как войти в самое логово льва.

Глава 5: Петля из шелка и пепел надежды

Карета въехала во двор Шато де Виллар, и тяжесть, казалось, въехала вместе с ней, осев у меня на плечах камнем. Версальский приказ жег в кармане, как раскаленный уголь, впиваясь в бедро сквозь тонкую ткань платья, словно клеймо. Солнце клонилось к закату, окрашивая стены в кроваво-багряные тона — зловещий закат для зловещего дня.

Я прошла в кабинет, вспоминая портрет Лео. Улыбка на бумажном лице теперь казалась не успокоением, а упреком. На его любимом кресле у окна лежала забытая книга, раскрытая на середине — немой укор моему бессилию. Я не смогла его защитить. Не смогла остаться рядом. Мысль о корабле, бороздящем неведомые моря, о бурях, пиратах, о коварстве венецианских дожей… Сердце сжалось так, что перехватило дыхание, и пустота под ребрами заныла, как от свежей раны. Мари, словно читая мои мысли, молча поставила на стол графин воды и вышла, оставив наедине с гнетущей тишиной и невыносимой неизвестностью.

Что делать? Вопрос висел в воздухе густым маревом. Версаль. Ловушка, замаскированная под милость. Но приглашение — это приказ. Ослушаться — мгновенная казнь или монастырь на краю земли. А значит — собираться. И собираться умно.

Я упала в кресло, стиснув виски пальцами. Мысли метались, пытаясь найти опору в этом хаосе.

Свита. Кого брать? Кого оставить?

Мари. Обязательно. Мои глаза, уши, верный меч в юбке. Ее талант подмечать мельчайшие детали, считывать настроения — бесценен в змеином гнезде Версаля. Мой маленький, смертоносный шпион.

Колетт. Да. Юная художница. Ее присутствие — прикрытие, повод для уединения. «Уроки рисования» — отличный предлог отгородиться от назойливых визитеров. За мольбертом, под прикрытием ее сосредоточенного вида и шуршания угля, можно будет обмениваться шепотом новостями, которых не доверишь даже стенам. И ее тихий талант, ее преображение — глоток чистого воздуха посреди ядовитых испарений двора. Ее картины напомнят о доме, о настоящем.

Жизель? Верная, преданная… но ее практичный ум, ее знание хозяйства здесь, в шато, жизненно необходимы. Она — стержень, пока меня не будет. Охрана покоя, порядка. Без нее все рухнет. Оставить.

Бернар? Сердце рвалось взять верного управляющего, его спокойную силу. Но нет. Домен, школа, приют — это наше будущее, наша настоящая жизнь. Ему нельзя покидать пост. Он — капитан на этом корабле в мое отсутствие.

Решение созревало, обретая черты. Мари и Колетт. Минимум людей, максимум пользы и преданности. Остальные — защита шато и Домена.

Тут тихий стук в дверь. Жизель с письмом. Суховатая бумага, знакомый изящный почерк. Маркиза де Эгриньи. Тетка Лео. Моя единственная союзница при дворе, чья голова тоже на плахе из-за нас.

Запах сургуча — терпкий, с нотами воска и чего-то чуждого, версальского — ударил в нос. Руки дрожали, разрывая сургуч. Каждое слово впитывалось с жадностью, с болью, с крохой облегчения:

«Дорогая Елена,

Лео отбыл. Корабль «Морская Ласточка». Команда — ветераны, проверенные люди капитана Антуана Ренара, моего старого знакомца. Погода стоит сносная. Если Нептун не разгневается, через три, максимум четыре дня, он будет в Венеции. Он… он был как тень, Елена. Весь — сплошная тоска по тебе. Но тверд. Как кремень. Передал: любит безумно, скучает невыносимо. Каждую мысль о тебе бережет как талисман…»

Слова обожгли глаза, и слезы брызнули, горячие и горькие, по щекам. Жив. Уехал. Любит. Три крошечных островка в море отчаяния. Я прижала письмо к губам, вдыхая запах бумаги.

«…А теперь слушай внимательно, моя девочка. Я буду ждать тебя в Версале. Не одна. У меня есть глаза и уши, есть несколько верных душ, готовых помочь. Но помни: как только ты переступишь порог королевской резиденции, выбраться будет ох как сложно. Тебя возьмут в шелковые тиски «заботы». Будь готова ко всему. К интригам, к провокациям, к сладкому яду лести и острому лезвию клеветы. Дюбарри уже потирает руки, де Лоррен точит когти…»

Имена, как удары хлыста. Мадам Дюбарри — нынешняя фаворитка, капризная и мстительная. Герцог де Лоррен — хищник в бархате. Вспомнился его шелковистый голос на последнем приеме, произносивший любезности, за которыми сквозила ледяная пустота его глаз — глаз хищной птицы, высматривающей добычу. Мои личные демоны в позолоченной клетке Версаля.

«…Ради Лео. Ради вашего будущего. Мы должны выстоять. Держись, девочка моя. Бери с собой верных служанок — они твоя броня в толпе врагов. Остальную охрану, надежную и незаметную, я обеспечу на месте. Не сомневайся. Мы справимся. Но будь осторожна как никогда. Уничтожь это письмо. Сейчас же.

Твоя Элиза.»

«Уничтожь…» Последняя фраза звучала как приговор. Я подошла к камину. Тлеющие угли еще хранили тепло дня. На мгновение рука замерла — так тяжело было отпускать эти слова, последнюю весточку. Но я зажмурилась и… бросила драгоценный листок в огонь. Бумага почернела, свернулась, вспыхнула ярким язычком пламени и превратилась в легкий пепел, уносимый тягой в трубу. Пепел слов о любви Лео, пепел предупреждений, пепел возможной измены, если бы письмо перехватили. Пепел моей наивной надежды на спокойную жизнь. Вот во что ее обратил Версаль. Глядя на исчезающие последние строчки, я почувствовала ледяную хватку на сердце. Версаль — это место, где слова горят, а люди исчезают бесследно.

Попросила ужин в покои. Ела машинально, не ощущая вкуса. Каждый кусок вставал комом в горле. Мысли скакали: Лео на качающейся палубе… Версальские галереи, полные шепота и ненависти… Холодные глаза короля… Де Лоррен, чья улыбка скрывает удар кинжала… Мадам Дюбарри, способная погубить капризом… Значимые люди? Да все они значимые! И все — потенциальные враги. Тетушка Элиза… ее сеть союзников… Кто они? Насколько надежны? Верны ли они ей или лишь