Битва за сердцееда: Версальский фронт - Натали Карамель Страница 25

зеркалу, запотевшему от пара. Провела рукой, стирая влагу. В проступившем отражении смотрела на меня не прежняя запуганная пленница с тенями под глазами, а новая женщина. Виктория. С холодной ясностью в глазах, с ледяной решимостью в сердце, с ядом остроумия на языке и с тетрадью измены Лоррена, незримо лежащей в кованом ларце её разума.

Игра началась. По-настоящему. И первая ставка — этот ужин. Я намерена выиграть право выйти из этой комнаты. Не как милость, а как первый трофей в моей войне.

— Колетт! — бросила я через плечо, уже думая о первых фразах, о том, как буду держать вилку, о том, какой оттенок улыбки выбрать. — Какое вино подают к дичи? Пусть принесут самое лучшее. Бургундское. И скажи им, — я кивнула в сторону двери, за которой стояли тени Лоррена, — что… мадам Виктория… ожидает лучших блюд. Не опаздывают с подачей пусть. Мое время теперь — деньги.

Платье сияло, как васильковое поле при лунном свете. Прохлада шелка скользнула по коже, серебряные нити вышивки мерцали холодными звездами.

«Каждое слово — кинжал. Каждая улыбка — ловушка. Он хочет добычу? Пусть получит хищницу. Сегодня он увидит не жертву, а зеркало, в котором отразится его гибель».

Я была готова. Встречать своего врага. И начинать его крушение.

Конец главы — не конец истории! Подпишитесь на меня, чтобы не пропустить продолжение. Ваша оценка звездочкой ⭐️ — сигнал мне, что книга интересна читателям. Спасибо за поддержку!

Глава 21: Ужин с волком в павлиньих перьях

Дверь открылась ровно в девять. Не Ансельм, не тени Лоррена. Сам герцог. Огюстен де Лоррен вошел, как хозяин, принимающий капитуляцию. Бархатный камзол цвета спелой сливы, тончайшее кружево жабо, бриллиантовая булавка в галстуке. Он пах дорогим табаком, цитрусовым одеколоном и непоколебимой уверенностью. Его глаза, холодные и оценивающие, мгновенно нашли меня в центре комнаты.

Я стояла, залитая мягким светом канделябров, в синем платье, где серебряные «лунные» нити вспыхивали при каждом движении. Волосы, уложенные Мари в сложную, но строгую прическу с несколькими искусно выпущенными прядями, подчеркивали линию шеи. Никакой дрожи в руках. Никакого испуганного взгляда. Только спокойная, чуть отстраненная улыбка на губах, как у хозяйки, принимающей долгожданного, но не сверхважного гостя.

— Мадам де Виллар, — произнес он, делая безукоризненный поклон, но его взгляд скользил по мне с откровенным любопытством, смешанным с удивлением. Я не была той сломленной тенью, которую он видел в подземелье. — Вы сияете. Как ночное небо.

— Герцог, — я слегка наклонила голову, не опуская глаз. — Благодарю за комплимент. И за точность. Пунктуальность — редкость в Версале. Прошу, садитесь. — Я указала на накрытый стол для двоих. Его удивление росло. Я не робко ждала его приказа, а приглашала.

Он занял место напротив. Его взгляд не отрывался от меня, пытаясь разгадать смену ролей.

— Я рад видеть ваш аппетит вернувшимся, мадам, — он кивнул на стол. — И вкус. Бургундское… отличный выбор.

— Аппетит к жизни, герцог, — поправила я мягко, беря бокал. — Он то угасает, то разгорается вновь. Зависит от… компании и перспектив. — Я сделала крошечный глоток, смотря на него поверх края бокала. Взгляд — прямой, чуть насмешливый.

Он замер на мгновение, потом рассмеялся — бархатистым, довольным смехом.

— О, перспективы, мадам! В Версале они меняются быстрее, чем направление ветра. Но в вашей компании… — он сделал паузу, его глаза блеснули, — они кажутся мне особенно… многообещающими.

«Поймал пташку», — читалось в его взгляде. Он решил, что я смирилась. Что страх перед подземельем сделал свое дело, и теперь я пытаюсь снискать его благосклонность кокетством. Пусть думает так. Пока.

— Многообещающими? — я подняла бровь с легкой иронией. — Герцог, вы льстец. Я всего лишь скучающая затворница, которой наконец-то подали приличное вино. — Я взяла вилку, изящно отрезая кусочек нежной дичи. — Говоря о скуке… Неделя в четырех стенах — прекрасный повод для размышлений. О жизни. О себе. О… именах.

— Именах? — он наклонился вперед, заинтригованный. Его интерес подогревала моя неожиданная уверенность.

— Да. — Я положила вилку, смотрела ему прямо в глаза. — «Елена де Виллар»… Это имя сейчас звучит как… приговор. Как ярлык жертвы. А я, герцог, — голос мой стал тише, но тверже, — обнаружила, что играть жертву мне претит. Сильно претит. — В моих глазах мелькнул тот самый намек на «холодную опасность», который я репетировала. Он не мог не заметить.

— И что же вы придумали, мадам? — спросил он, явно забавляясь. Он был уверен, что это игра в его пользу.

— Я решила… сменить его. Ненадолго. Пока мой муж… отсутствует. — Я сделала паузу, дав ему прочувствовать слово «отсутствует» и его возможные причины. — Просто… Виктория. Мадам Виктория. Без фамилии. Как цветок без корня. Свободная.

— Виктория… — он протянул имя, пробуя его на вкус. — Необычно. Звучит… как будто гром сквозь шелест листвы. — Его взгляд, томный и оценивающий, скользнул по моему декольте, задерживаясь на вышивке «лунного света».

Я позволила себе легкий, словно дуновение ветерка, смех. Звук был искренним — смехом над его попыткой привязать имя к чему-то громкому.

— О, герцог, вы… ищете сложности там, где их нет, — покачала я головой, мягко упрекая. Мои пальцы небрежно коснулись серебряного узора на моем рукаве, напоминающего изящные лепестки. — Разве имя должно непременно громыхать? Иногда оно просто… напоминает о тихой красоте. О том, что ценишь в тишине. — Я посмотрела на него, и в моих глазах заиграл теплый, почти мечтательный свет. — Знаете цикламен, герцог? Этот нежный цветок с лепестками, похожими на крылья мотылька? Он скромен, он любит тень, но его красота… она особенная. Глубинная. — Я слегка наклонила голову, словно делясь секретом. — Во Франции его зовут pain de pourceau, но мне больше нравится старое имя… Cyclamen. Оно звучит почти как… Виктуар. А Виктуар, как Виктория. Не находите? Просто счастливая игра звуков. Имя, как цветок. Хрупкий, но стойкий. Оно напоминает мне, что даже в тени можно сохранять изящество. Не увядать.

Он замер. В его глазах промелькнуло нечто большее, чем похоть или удовлетворение. Интерес. Подлинный интерес. Он ожидал страха или дешевого кокетства. Он получил загадку, обернутую в шелк и сталь. Получил женщину, которая не боялась его дразнить, даже находясь в его власти. Он принял правила новой игры. Это читалось в его внезапно оживившемся взгляде, в легком наклоне головы.

— Cyclamen… — он протянул слово, его губы тронула улыбка, полная превосходства над этой «милой женской глупостью». — Да, мадам, сходство есть. И вправду, чистая игра случая. — Он отхлебнул вина, его взгляд смягчился, став почти отеческим. — Вы правы, красота не кричит. Она… шепчет. Как ваш цикламен.