Солнцестояние - Кэтрин Болфинч Страница 35

Яра с самого детства любила летний жар и неистовый свет пылающего солнца, но только не теперь. И если раньше лето означало Жизнь, то в этом году оно пророчило Смерть.

В последнее время Яре казалось, будто солнце с каждым днем неумолимо становилось все ниже к земле, царственно довлея над всем живым и подчиняя своей пламенной воле. В жутких снах она видела, как огненные лучи все отчетливее принимали форму обоюдоострых мечей, которые в день середины лета начинали торжественное вращение и в дикой пляске сносили головы несчастных на потеху злым богам и разгоряченному гуляниями народу. С каждым оборотом светящиеся мечи становились все ближе к самой Яре, но в самый последний миг она просыпалась.

Лежа у края рощи, девушка потерла затекшие от невидимых людскому глазу оков запястья. Круговое движение стало таким привычным за последние несколько дней. До щиколоток, скованных тем же заклятием, было лениво тянуться, так что Яра блаженно откинулась в душистую траву и прикрыла глаза. Вытянула вперед босые ноги и немного поворочалась на пышном травяном ковре. Она собиралась вздремнуть прямо здесь, в березовой роще, подальше от тех, кто так долго притворялся ее семьей.

Меж белых стволов совсем неподалеку мелькнули черный хвост и пара таких же черных ушей.

«Пришли все-таки», – мелькнула сонная мысль прежде, чем Яра провалилась в забытье.

Близился день летнего Солнцестояния.

* * *

– Почему ко мне не сватается никто? – ровно год назад ни с того ни с сего спросила она занятую стряпней мать.

Женщина готовила пирог в форме солнца, который все в деревне пекли на самый главный для них праздник – День Летнего Солнца.

Она отложила скалку, которой разминала на широком столе просторный блин из теста, отвела взмокшие светлые волосы от лица. Ее длинные пальцы вычертили в воздухе замысловатый знак охлаждающего заклятия, и стенки стоящего на столе пузатого кувшина с квасом покрылись тонким инеем. Женщина поспешно плеснула охлажденный напиток в резную кружку и сделала несколько затяжных глотков. Хоть окна и двери были раскрыты настежь, в избе все равно стояла полуденная духота.

– Ай люб кто? – спросила мать, хитро сощурившись.

– Никто.

По Тихомиру сердце уже отболело. Он нынче уже как год мужик женатый, а Злата, его молодая жена, шестой месяц как дитятку носила, так что девичьи слезы здесь уж ни к чему.

– А чего тогда торопишься? – мать отставила опустевшую кружку, присыпала скукожившееся тесто мукой и снова взялась его раскатывать.

– Уже четыре года, как я в понёве. Семнадцатое лето близится, пора б… – неловко пояснила Яра, уже жалея, что вообще поддалась дурным эмоциям и начала этот разговор. – Все вокруг замужние. И Люба жениха нашла. Вот…

– А ты на других не гляди, – прервала ее мать.

– Я просто не пойму, почему меня сторонятся все.

– Потому что чуют, что не для них ты пара. А для кое-кого другого. Кому они в соперники не сгодятся.

– Для кого ж такого? – заинтересовалась Яра.

– Вот следующим летом и узнаешь, – просто ответила женщина.

Яра и узнала. Но не летом, а чуть раньше – в конце весны.

Тем ранним днем, ничем не примечательным, шла она с Ночкой, старенькой их козочкой, на полянку к березовой рощице. Травка там росла нежная и еще деревенскими не кошенная, Ночка любила ее пощипать и после молоко давала нежное, густое.

Но в этот раз на поляне обнаружилась рыжая корова, которую пас Бабай. Сам Бабай дремал под высокой липой, привалившись к широкому стволу спиной, а его спутница, вяло повиливая хвостом и отгоняя от округлых боков назойливых оводов, стояла посредь тенистой полянки и самозабвенно поедала сочную поросль. Массивные рога украшал венок из одуванчиков.

– Здравствуй, Бабай, – окликнула односельчанина Яра, подходя ближе.

– Здравствуй-здравствуй! – очнулся Бабай, сонно растягивая слова.

– Смотрю, ты корову пасешь. Баба Лена снова захворала? – обратилась она к потягивающемуся пожилому мужчине, присаживаясь рядом.

– У нее вся жизнь сплошная хворь, – буркнул он, отмахнувшись.

Они разговорились. Бабай начал привычно жаловаться на свою тяжелую судьбину и на то, как непросто ему, дивному, живется среди люда. Даже среди люда колдовского. А еще очень много роптал на саму бабку Лену и как она его бессердечно заставляла выполнять чуждую для таких, как он, грязную работу: выгул коровы, дойка молока, покос травы, прополка грядок и копание репы. Еще рыбалка! Но, как выяснилось немногим позже, рыбачить Бабай вроде бы даже полюбил.

Никто не знал, как звали Бабая на самом деле. Ведь родом он действительно был из дивного народа. Ничем не обремененный, он всю свою жизнь пребывал в Ирии среди разномастных сородичей, пока однажды давным-давно воля извилистой судьбы не связала его с Леной.

– В те седые времена она была молода и вполне себе хороша собой, – пояснил Бабай, и в этот момент морщинистое лицо его выглядело чрезмерно довольным. – Ох, ну и делов мы с ней тогда натворили там. Думаю, мои-то до сих пор нас дурным словом вспоминают. У нас, дивных, память отменная!

А потом-то он и оказался тут с коровой, репой и грядками.

– Зато живой, – радостно оскалился он, демонстрируя ряд белоснежных, с заостренными концами зубов.

Яра знала, что Бабай носил чужую личину, а свой настоящий лик на всякий случай прятал, чтобы лишнего шепотка за пределы их селения не пошло. Хоть все в деревне и знали про его природу, но видеть никто не видывал. Может, только за исключением Леды, главной деревенской старицы, Старейшей, которая после недавней кончины любимого мужа являлась еще и главой местного колдовского совета.

Ходили слухи, что и в ней текла дивная кровь. Но если Бабай был веселым и легко располагал к себе, то всегда сдержанная и серьезная Леда пугала Яру, хоть та и не показывала виду.

– А вот кому-то скоро придется ой несладко, – сказал вдруг Бабай, в своей привычной манере растягивая слова.

Он сорвал торчащую былинку и, принявшись ее покусывать, неморгающим взглядом уставился на сидящую рядом девушку. В зеленых его глазах неуловимо мерцали желтые искры, а рот снова раскрылся в жуткой острозубой ухмылке.

– Кому? – Не поняла Яра.

– Тебе, дуреха! – Снова оскалился дивный. – Ты ж у нас Дитя Солнца, в праздник летнего Солнцестояния родилась. Есть в моем народе те, кто сильно чтит именно эту звезду и таких, как ты, никогда не упускает.

– И что? – спросила девушка, во все глаза глядя на Бабая.

Незаметно для самой себя она вдруг вся подобралась. Сердце зашлось