Солнцестояние - Кэтрин Болфинч Страница 36

– А то! Для тебя это по счету семнадцатое лето. Для диви семнадцать – число особенное. Число почитания звезды. Так что жди от нас подарочек, – рассмеялся Бабай. – Ох и устроим же мы тебе проводы.

– Какие проводы? Куда?

– В жертву тебя отдадим! – зловеще захохотал Бабай.

Яра не сразу поняла смысл сказанного. Весело произнесенные слова все никак не хотели вязаться со своим мрачным значением. Девушка некоторое время растерянно рассматривала сидящего рядом и откровенно веселящегося собеседника и с каким-то доселе неведомым нутряным ужасом поняла, что Бабай не шутил.

– А в жертву… кому?

– Как кому? Купале нашему! Для начала нарядим тебя Летней Невестой, обряды всякие проведем, затем на костре хорошенько зажарим, а он придет и тебя съест! – клацнул острыми зубами Бабай.

– Врешь!

Бабай вдруг проворно к ней повернулся, брови его удивленно взметнулись. В кои-то веки мужчина выглядел донельзя серьезным.

– Ты что и впрямь все эти годы ничего не знала? Не знала об участи своей? Диво! Вот Люба поразится!

Бабай запрокинул голову и разразился очередным приступом заливистого хохота. Глаза предательски защипало, и Яра почувствовала, как выступили слезы. Она, будто кипятком ошпаренная, вскочила на ноги и побежала к щиплющей траву Ночке. Подобрала повод и спешно покинула рощу.

– От костра не убежишь, Летняя Невеста! Его жар тебя везде нагонит! – кричал ей вслед ликующий Бабай.

Заливаясь слезами, Яра шла от березовой рощи к деревне самой длинной из всех дорог. Коза Ночка послушно плелась следом, по пути кусая попадающиеся ромашки, васильки и клевер. День перевалил далеко за полдень, жара лишь немного припала, вокруг шумно стрекотали кузнечики.

Слова Бабая не оставляли. Теперь-то все и встало на свои места. Ответ, который Яра искала последние несколько лет, объясняющий все эти заинтересованные взгляды, шепотки за спиной, Любу с ее извечными непонятными присказками про невесту и причину, по которой никто к ней ни разу не сватался. Кто ж посмеет, раз она уже Смерти обещана?

И все вокруг про все знали, а ей не говорили. И мать с отцом знали. И тоже молчали. С их ведома единственную дочь на костре живьем сожгут.

– Как же так… в жертву… – сквозь слезы бормотала расстроенная девушка.

Жертвоприношения нынче случались очень уж редко, но все же оставались возможными. Никто их не запрещал. Так что все хотя бы раз слышали историю, как где-то кого-то отдали богам, чтобы их умилостивить.

Яра вдруг остановилась и зло уставилась на солнце. Пламенеющим диском оно невозмутимо озаряло ясный небосвод. Вокруг зеленели бескрайние поля, раскидистыми ветвями шелестели леса, заливисто пели птицы. Удушающий аромат раскаленной за день земли и полевых трав опьянял. В свете гигантского солнца пестрым водоворотом ярких красок, звуков и запахов страстно кружилась жизнь, она неистово торжествовала свой час. Но не для Яры был этот праздник. Нет, больше не для нее.

С того дня вплоть до самого Дня Летнего Солнца с Бабаем Яра больше не разговаривала. Не то чтобы не хотела, просто он ей не встречался. Прорыдав полночи, она забылась беспокойным сном. Утром, как обычно, ее разбудила мать, вкусно накормила холодным молоком и масляным хлебом, помогла расчесать длинные густые волосы и убрать их в толстую косу.

– Что ж, волос твой хорош, – восхищенно приговаривала мать. – Темное серебро, на солнце будто светится. В отца пошла.

– А когда папа вернется? – спросила Яра.

Она внимательно наблюдала за матерью, стараясь уловить хоть какие-то признаки, которые сразу выдадут в ней женщину, готовую отдать на растерзание своего единственного ребенка. Но вопреки всем злым мыслям, мать вела себя как обычно. В меру серьезная, в меру веселая, все время занятая домашними заботами.

– Кто ж знает, – отвечала она, заправляя постель, – наверное, нескоро. Птичка принесла, что скот в той деревне серьезно заболел, так что все непросто оказалось. Отец задержится дольше нужного, пока всех вылечит. Быстро управиться не выйдет, работы ему там еще много.

– А к Солнцестоянию он успеет?

Руки матери слабо дрогнули.

– Должен, – спокойно ответила женщина, поправляя подушку.

– Хорошо, – тяжело вздохнула Яра. – Плохо, если меня без него сожгут. Семья должна быть в сборе.

Повисла гробовая тишина. Мать выронила подушку и медленно обернулась на дочь, лицо женщины выражало испуг. Яра затаилась, ожидая, что же будет дальше. Ей отчаянно хотелось, чтобы мать раскричалась на нее за то, что дочь чушь всякую несет, отходила полотенцем и отправила на работы в огород, но все случилось иначе. Мать не сказала ничего. Она некоторое время беспокойно смотрела на Яру, затем отвернулась и как ни в чем не бывало продолжила свои дела.

«Бабай не соврал», – зло заключила Яра.

Не выдержав свалившееся на нее молчаливое откровение, она швырнула янтарный гребень на пол и, сорвавшись с места, выбежала из дому. Снедаемая жутким гневом, постояла у раскидистого куста сирени пару мгновений, а затем унеслась куда глаза глядят, про себя проклиная всех богов, свою родную деревню, семью и солнце. Яра не понимала, чем заслужила такую судьбу.

Босые ноги привели тяжело дышащую после бега Яру в перелесок, который служил границей их деревни. Здесь стояли деревянные столбы, украшенные резной вязью охранных заклятий. Еще шаг, и все останется позади. Она сбежит так далеко, как сможет, и станет жить своей жизнью.

Внезапно среди деревьев раздался женский крик. Яра испуганно присела в зарослях волчьей ягоды и затаилась. Она вертелась по сторонам, но никого не было видно. Некто закричал вновь.

«Что же это такое?»

Яра быстро сплела простенькое заклятие, позволяющее становиться совершенно бесшумной, и пошла на звук.

Практически сразу она, к своему удивлению, обнаружила в поросшем старыми дикими сливами овраге Снежану и Родиона. Терновник до сих пор не отцвел и почти что полностью укрывал односельчан своими крючковатыми ветвями, источающими сладкий запах.

Сначала ей почудилось, что мужчина и женщина борются друг с другом, и Яра даже успела испугаться за извивающуюся и время от времени вскрикивающую Снежану, которую Родион прижимал к густой траве своим мощным телом. Он покрывал шею и обнаженную грудь жены хищными поцелуями. Его крепкие руки скрылись под задранной понёвой, и женщина вдруг изогнулась, словно кошка в солнечных лучах, подавшись бедрами ему навстречу. Снежана что-то прошептала и вцепилась когтями в плечи мужа. Родион сердито зашипел, завел напряженные руки ей за голову. Он что-то шепнул в приоткрытые женские губы, которые жадно хватали воздух, а затем резко прильнул к глухо вскрикнувшей Снежане.