Психомодератор. Книга 1. Разделение - Никита Андреевич Борисов Страница 15

Он почувствовал странное тепло, распространяющееся от места контакта, и ещё более странное отсутствие желания анализировать происходящее. Простое прикосновение — такое базовое, такое примитивное с точки зрения информационного обмена... и такое удивительно значимое.

— Ты когда-нибудь задумывался, — спросила Аврора после долгого комфортного молчания, — что вся эта технология, все эти майя-оболочки — возможно, это просто наш способ вернуться к тому, что мы утратили? К непосредственному, интуитивному пониманию друг друга, которое было до того, как язык и абстрактное мышление создали между нами барьеры?

Декарт посмотрел на проплывающие мимо фасады зданий, на их постоянно меняющиеся покрытия, отражающие невидимые эмоциональные потоки города.

— Интересная мысль, — признал он. — Возможно, вся наша технологическая эволюция — это попытка обойти ограничения, которые мы сами на себя наложили. Как будто мы движемся по спирали — отдаляемся от непосредственного опыта через абстракцию, а затем пытаемся вернуться к нему через еще более сложные абстракции.

Они остановились на небольшой площади, где несколько зданий образовывали полукруг вокруг центрального фонтана. Оболочки зданий синхронизировались друг с другом, создавая единую визуальную композицию — сейчас это был медленный танец голубых и серебристых волн, напоминающий океанскую поверхность под лунным светом.

— Где ты живешь? — спросил Декарт, внезапно осознав, что вечер подходит к концу, и испытав неожиданное чувство сожаления по этому поводу.

— В “Резиденциях симфония”, — ответила Аврора. — Это недалеко отсюда, можно дойти пешком.

Декарт знал это место — комплекс жилых зданий повышенного комфорта для граждан с рейтингом 70-80, построенный по принципу музыкальной гармонии, с плавными линиями и акустически сбалансированными пространствами. Он никогда там не был — его собственное жилье находилось в гораздо более скромном районе, соответствующем его средне-высокому рейтингу 60, унаследованному от родителей.

— Я провожу тебя, — предложил он, и снова удивился своей инициативе.

Они двинулись в сторону “Резиденций симфония”, все еще держась за руки. Декарт чувствовал странное смешение эмоций — удовольствие от физического контакта и компании Авроры, и одновременно какое-то беспокойство, нарастающее по мере того, как они приближались к её дому.

Это беспокойство не было рациональным — оно поднималось откуда-то из глубины, из той части его существа, которую он обычно игнорировал, предпочитая оставаться в мире чистого интеллекта. Он пытался подавить это чувство, категоризировать его как незначительную нейрохимическую аномалию, но оно продолжало нарастать.

Когда они подошли к резиденциям, Декарт наконец понял, что это — страх. Не простой примитивный страх опасности, а нечто более сложное — страх близости, страх открыться, страх потерять ту защитную оболочку отстраненности, которую он так тщательно выстраивал годами.

— Спасибо за вечер, — сказала Аврора, когда они остановились у входа в её комплекс — изящного арочного “портала”, украшенного световыми элементами, пульсирующими в медленном, успокаивающем ритме. — Мне было... очень хорошо с тобой.

Декарт почувствовал, как что-то внутри него тянется к ней, хочет продлить этот момент, не отпускать её руку, не возвращаться в свое обычное состояние изоляции. Но одновременно другая, более привычная часть его сознания возводила стены, напоминала о безопасности дистанции, о рациональности, о неэффективности эмоциональных вложений.

— И мне, — произнес он, и его голос звучал странно даже для него самого — немного напряженно, сдержанно, будто он боролся с чем-то внутри себя.

Аврора, казалось, заметила эту борьбу. Она слегка наклонила голову, изучая его лицо с мягким любопытством.

— Ты в порядке?

— Да, — быстро ответил он, выпуская её руку с неосознанной резкостью. — Просто... устал. Было много информации для обработки.

Это была полуправда. Действительно, день был насыщен новыми впечатлениями, но истинная причина его напряжения была глубже. Он чувствовал, что теряет свою привычную точку опоры, свою тщательно выстроенную систему взглядов. И это было... дезориентирующе.

— Понимаю, — кивнула Аврора, и в её взгляде мелькнуло что-то похожее на сожаление. — Что ж, надеюсь, мы ещё увидимся.

— Обязательно, — ответил Декарт, и сам удивился тому, насколько искренне это прозвучало.

Она улыбнулась, а затем, прежде чем он успел как-то отреагировать, быстро коснулась его щеки легким поцелуем.

— Спокойной ночи, Декарт.

С этими словами она повернулась и направилась к входу в здание. Он стоял неподвижно, ощущая странное тепло в том месте, где её губы коснулись его кожи, и наблюдал, как она исчезает за плавно закрывающимися дверями.

Когда Аврора скрылась внутри, Декарт еще некоторое время стоял у входа, разглядывая архитектурный ансамбль. Эти жилые комплексы были настоящим произведением искусства — плавные, текучие линии зданий, казалось, застыли в середине движения, как музыкальные ноты на нотном стане. Специальные акустические ячейки в структуре зданий улавливали звуки города и трансформировали их в гармоничный фоновый ритм, создавая уникальный звуковой ландшафт для жителей.

Он никогда здесь не бывал, да и без неё вряд ли бы когда-нибудь попал в этот район. Рейтинг его родителей никогда не превышал 60 — достаточно, чтобы жить комфортно, но недостаточно для таких элитных комплексов. Сравнение их социальных позиций вызвало в нем странное беспокойство, которое он не мог точно категоризировать. Это не была простая зависть или чувство неполноценности — скорее, острое осознание разницы их миров, их опыта, их возможностей.

Внезапно уличный фонарь над ним мигнул и погас. Декарт поднял голову, удивленный этим происшествием. Технические неполадки были редкостью в Нейрограде — городская инфраструктура управлялась продвинутым ИИ, который предупреждал любые сбои до их возникновения.

«Странно, — подумал он. — Такого никогда не случалось раньше».

В тусклом свете оставшихся фонарей он заметил, что стены близлежащих зданий, чьи Майя-оболочки обычно излучали мягкое золотистое сияние в это время суток, теперь покрылись вкраплениями серого цвета — цифрового эквивалента дисгармонии, визуализации противоречивых эмоциональных сигналов.

Декарт почувствовал усталость — не обычную физическую утомлённость после долгого дня, а глубокое ментальное истощение, как будто его ум работал на пределе своих возможностей, пытаясь интегрировать новый опыт в существующую систему представлений. В несвойственной себе манере он решил не анализировать дальше что либо из сегодняшнего дня.

Он направился к ближайшей транспортной артерии второго уровня, где круглосуточно курсировали Капсулобусы — автономные транспортные модули, которые после полуночи подстраивались под потребности пассажиров. Как только человек появлялся на остановке, ближайший Капсулобус получал сигнал и направлялся к нему, чтобы доставить до нужного места.

Поднявшись по спиральной лестнице на второй уровень городских дорог, Декарт встал на светящуюся платформу