Коллекция Энни Мэддокс - Шарлотта Брандиш Страница 26

– Вам сильно нужна эта работа, мисс Адамсон?

– О да, мисс Эппл! Очень, очень нужна! И уверяю вас, вы не пожалеете!.. Я аккуратная, исполнительная, неплохо печатаю и очень быстро учусь!

 Оливия не прикасалась к печатной машинке со времён учёбы в пансионе, но сейчас была готова сказать что угодно, лишь бы остаться в Сент-Леонардсе.

– Почерк у вас достойный?

– В пансионе мы изучали каллиграфию, – на этот раз Оливия выразилась более уклончиво.

– Опыт у вас имеется?

– Видите ли, в пансионе перед самым выпуском я выполняла много бумажной работы и помогала вести…

– Вы знакомы с трудами господина Фребеля? Джеймса Сёлли9?

– Боюсь, что нет. Но я могу ознакомиться!

– Это необязательно.

 Мисс Эппл задумчиво постукивала карандашом по телефонной трубке, глядя в окно, и казалась рассеянной, но Оливия понимала, что решается её судьба. Стремясь склонить чашу весов в свою пользу, она с жаром пообещала:

– Если нужно, я могу ухаживать за крысами. И за собаками тоже!

Строгое выражение на лице директрисы уступило место недоумению, а затем она звонко рассмеялась, и смех удивительным образом преобразил её: черты разгладились, глаза озорно засияли. Будто юная девушка, в наказание помещённая в увечное тело, подумалось Оливии.

– В Сент-Леонардсе, мисс Адамсон, хвала Всевышнему, нет ни крыс, ни собак. Правда, у нас живёт несколько Мышек, но их вам опасаться не стоит. А вы, как я понимаю, успели поболтать с доктором Гиллеспи? – плечи директрисы опять затряслись от сдерживаемого смеха. – Не стоит слишком серьёзно относиться к тому, что говорит доктор. Он очень внимателен к нашим детям, и потому мы прощаем ему некоторую эксцентричность. Лучше скажите-ка мне вот что: брат как-то объяснил вам свой поступок? – теперь мисс Эппл смотрела на Оливию с пристальным вниманием. – Может, вы получили от него письмо, в котором он объясняет причины, побудившие его так срочно собрать все вещи и покинуть Лондон? Дело в том, что он собирался поставить в приюте любительский спектакль, и даже провёл несколько репетиций. Дети воодушевились, начали учить роли… Как можно было так жестоко обмануть их, не представляю.

Взгляд директрисы вновь стал холоден и строг, но ответить ей Оливия не успела. Где-то совсем рядом послышались нарастающие пронзительные выкрики, грохот, топот, жуткий шум, а потом дверь распахнулась, и внутрь кабинета вкатился маленький лохматый смерч. За ним, явно из последних сил, вбежала пухлая раскрасневшаяся дама, причёска которой представляла собой нечто вроде вороньего гнезда, а передник на форменном платье покрывали комья пыли и устрашающие с виду бордовые пятна. С большим проворством она захлопнула за собой дверь и, расставив ноги и руки в стороны, очень вовремя прикрыла её собой.

Смерч, понимая, что попал в ловушку, обернулся затравленно озирающимся мальчишкой. Симпатягой его было не назвать: узкое заострённое личико и торчащие уши придавали ребёнку сходство с испуганным хищным зверьком.

– Боже, мисс Гриммет!.. В чём это вы? Это кровь? Ребёнок не ранен? – мисс Эппл привстала, опираясь на здоровую ногу, но от волнения потеряла равновесие и опустилась обратно на стул.

– Хэ-э…Хэ-э… Варенье… ежевичное… насилу банку… отобрала… Хэ-э… – объяснила пухлая дама, шумно выдыхая после каждого слова. – У мисс Лавендер… из домика Анны… опять… зеркало стащили… так я сразу… подумала… что без Купера… не обошлось. – Вынув из кармана большой платок, она принялась им обмахиваться, по-прежнему не отходя от двери. – Ух и набегалась я за ним, дорогуша! Все ноги по лестницам сбила… Еле поймала! Скользкий, чертёнок, как маслом мазанный. И ни за что не признаётся, куда зеркало задевал. Я уж все его тайники облазила, так нету нигде. Да, Энди? – обратилась она к мальчику, утирая платком взмокший лоб. – Не хочешь мне отдать то, что украл, так отдай мисс Эппл! Стыдно быть вором! Фу, как стыдно! Вот сейчас мисс Эппл ка-а-ак вызовет полицейских…

От этих слов маленький Энди, замерший в одной позе, будто у него кончился завод, вдруг ожил, задёргался, закряхтел, завращал глазами. Оливия, не отрывая взгляда, смотрела на это жутковатое преображение, а ребёнок, прижав обе ладошки к карману перепачканной курточки, заголосил на одной ноте:

– Это ты воровка, ты! Это тебя, тебя заберут в полицию! И там ты быстренько сойдёшь с ума! Будешь выть и бросаться на стены! Вонючка! Вонючка! Видеть тебя не могу! Хоть бы тебя не стало! И никто, никто о тебе не пожалеет! Никто не заплачет! Никому ты не нужна! Да и родителей у тебя никаких нет! Ты никчёмная, никому не нужная и злая, злая, злая! Вонючка! Вонючка!..

…Всё так же прижимая ладошки к карману, ребёнок выкрикивал оскорбления глухим, надтреснутым голосом и при этом размеренно, словно отбивал ритм, топал правой ногой. Оливию это зрелище неприятно взволновало, но и мисс Эппл, и дама в перепачканном переднике казались до странности невозмутимыми.

– Опять подслушивал, – спокойно резюмировала мисс Гриммет, наконец, отдышавшись и перестав цветом лица напоминать перезрелый помидор. – Да, Энди? Фу, как стыдно…

– Довольно, мисс Гриммет! – властно распорядилась мисс Эппл. – Или вы хотите снова его растревожить? Смотрите, он уже успокаивается.

И правда, ребёнок явно выдохся, и его глуховатый, какой-то потусторонний речитатив всё замедлялся и замедлялся, пока не затих вовсе.

– Зачем вы за ним гонялись? Вы же знаете, как мальчик на это реагирует, – гневным шёпотом осведомилась директриса.

– А банка варенья? Что, потом опять всю спальню отмывать? И зеркало мисс Лавендер…

– И далось оно вам! И почему сразу Энди?

– Кто же ещё? А если разобьёт и поранится? Я говорила, давно пора закрыть комнату с готовыми заказами, а то, не ровён час…

– И что подумают дети, если мы начнём запирать комнаты? Что им не доверяют? Что они здесь в гостях? И к тому же ничто так не возбуждает нездорового любопытства, как запертые двери.

Пока обе дамы шёпотом спорили, Оливия сидела ни жива ни мертва. Припадок, который она наблюдала, оказал на неё гнетущее действие, но и теперь, когда всё закончилось, Энди вёл себя не менее странно.

Притихнув, ребёнок какое-то время озирался по сторонам, будто искал кого-то, а после начал пристально её разглядывать. При этом Энди то и дело моргал и часто сглатывал, отчего оттопыренные уши всё время двигались. Когда мальчик порывисто кинулся к ней, Оливия чуть не вскрикнула от неожиданности – но ничего ужасного не произошло. Не сказав ни слова, он принялся выуживать из тщательно оберегаемого прежде кармана блестящие кругляши и класть их