Коллекция Энни Мэддокс - Шарлотта Брандиш Страница 24

– Благодарю, мисс Гриммет. Я всегда знала, что в трудной ситуации на вас можно положиться.

 И мисс Эппл принялась объяснять и ей, и остальным, как правильно заполнить и подписать бланки, которые она печатала всю ночь до самого утра. Окрылённая надеждой, она и помыслить не могла, что среди тех, кто с таким вниманием слушал её хорошо подготовленную речь, уже проросли семена неповиновения.

***

Пока мисс Эппл держала пламенную речь в столовой, доктор Фрэнсис Гиллеспи тихо, на цыпочках, вошёл в её кабинет и прикрыл за собой дверь. Потрёпанное верблюжье пальто он небрежно повесил на спинку стула, саквояж, из которого выглядывала свёрнутая в рулон газета, поставил на сиденье.

Не мешкая, доктор Гиллеспи приступил к делу. Картонные папки, лежащие на столе, он пролистал мельком. Бортовой журнал вовсе не удостоился его внимания, как и содержимое плоской коробки со счетами, листками с утверждённым меню и перепиской директрисы с заказчиками. Нет, то, что он искал, вряд ли находилось на виду, если вообще было здесь, в кабинете. Только вот… если не здесь, то где она может быть? Не сама же собой она исчезла, чёрт побери! В его комнате её не было, запирающийся на ключ шкафчик в больнице Святого Варфоломея был пуст. И до чего обидно, что он лишь один-единственный раз проявил небрежность, оставив её здесь! Как, ну как это могло случиться с ним, всегда таким осторожным?!

Это из-за Беатрис, ответил он сам себе. Это из-за неё он превратился в рассеянного параноика, что не спит по ночам и скупает у мальчишек-газетчиков все бульварные листки, которые изрыгают типографии этого грязного и шумного города. Вспомнив недавний заголовок «Дочь фармацевтического магната обручена с подающим надежды молодым учёным из Филадельфии! После свадьбы молодожёны собираются в кругосветное путешествие!», он чуть не застонал от тихого бешенства – чувства, ставшего почти привычным с того дня, как Беатрис сообщила ему о расторжении помолвки.

О, Беатрис… Как она могла предпочесть ему, Фрэнсису Гиллеспи, лучшему выпускнику медицинской школы Бьюта, этого лощёного хлыща, да ещё и американца? Как она могла разрушить их общие мечты? Он был готов на всё ради неё, а она не захотела ждать. Не захотела верить в то, что он способен добиться успеха. Вздорная легкомысленная девица, падкая на внешний блеск и не заслуживающая того, чтобы он так мучил себя – вот кто она такая. Да, он обманулся в ней, прискорбно обманулся. Но скоро! О да, уже скоро Беатрис поймёт, что совершила неизмеримо большую ошибку, чем он. Когда у него появятся деньги и обещанная поддержка, когда его изыскания дадут результат – он, доктор Фрэнсис Гиллеспи, станет весьма уважаемой фигурой в науке. Перед ним откроются все двери, его ожидают блестящие перспективы, и тогда она поймёт, что жестоко просчиталась. Но будет поздно. Слишком поздно для того, чтобы что-то исправить. А до тех пор он больше ни минуты не потратит на мысли об этой никчёмной девице. Ни минуты!

Стенные часы пробили половину третьего, и в этих звуках доктору Гиллеспи померещился звон свадебных колоколов. В груди у него кольнуло, он резко выдохнул, и в голову ему пришла новая мысль. Точно! Что ещё сможет уязвить Беатрис сильнее и причинить ей хотя бы малую толику тех страданий, из-за которых он уже который день корчится, будто несчастный, страдающий от fasciculation8 или epilepsia? Остаётся только найти подходящую кандидатуру. И впредь он будет умнее, поскольку Беатрис преподала ему хороший урок. Нельзя слушать глупое сердце, ведь оно – всего лишь мышца, перекачивающая литры крови, и ему об этом известно лучше прочих. Просто глупый кусок мяса, один из механизмов телесной машинерии и ничего более – вот что оно такое.

Воспрянув духом, доктор Гиллеспи помассировал виски и с язвительной улыбочкой приступил к обыску ящиков бюро, стоящего у дальней стены. Да-да, кивал он сам себе, именно так я и поступлю.

Маятник качнулся – отчаяние сменилось надеждой.

***

На месте Сент-Леонардса Оливия ожидала увидеть солидное казённое здание, серое и безликое, как множество других школ-интернатов и детских приютов. На деле же дом этот скорее напоминал уютный особняк зажиточной семьи. Сложенный из выбеленного солнцем камня, в три этажа, с новенькой блестящей кровлей и нарядными фронтонами, он располагался в тенистом парке, меж тисов, ясеней и буков, и казался фрегатом, сонно дрейфующим средь волн нежно-зелёной мартовской дымки.

Пять чугунных ступенек, кованые перильца, дверь, выкрашенная в ярко-синий, что встретишь нечасто, и дверной молоточек, вспыхивающий золотом в послеполуденных лучах.

На стук ответили так быстро, что Оливия от неожиданности отпрянула. На пороге стояла невысокая тщедушная девушка, чей внешний облик тоже никак не соответствовал ожиданиям: её нарядное шелковое платье не годилось ни для воспитанницы, ни для горничной, и навевало мысли о костюмированной вечеринке. Нежный голубой оттенок только подчёркивал красноту припухших век и уродливый шрам на щеке. Приветливостью странноватая особа в шелках тоже не отличалась.

– Добрый день! – Оливия продемонстрировала всё дружелюбие, на которое была способна. – Я бы хотела увидеть директора, если это возможно.

– Приходите завтра. Закупками у нас занимается миссис Мейси, а ей сегодня некогда, – девушка пошмыгала носом и потянула дверь на себя.

– Но я ничего не продаю! Мне нужно увидеть директора по личному вопросу. Можно мне войти?

Пожав плечами, девушка посторонилась и распорядилась с комичной строгостью:

– Тогда, мисс, идите в кабинет. Только ничего не трогайте! Там сейчас никого, но я передам мисс Эппл, что вы её ждёте. Это прямо, первая дверь, – она махнула рукой в неопределённом направлении и скрылась в узком коридоре, взбивая размашистыми шагами пышный подол платья.

Вопреки словам заплаканной девушки, кабинет отнюдь не пустовал. Когда Оливия пересекла прохладный сумрачный вестибюль и толкнула податливую дверь, то увидела высокого темноволосого мужчину, который бегло просматривал содержимое картонной папки, держа её на весу. По тому, как резко он вскинул голову, Оливия поняла, что её появление явно застало его врасплох.

– Прошу прощения, мне сказали, что я могу подождать мисс Эппл здесь, – растерянно объяснила она своё вторжение.

– Кто вы? – отрывисто спросил мужчина, молниеносно возвращая папку в раскрытый ящик бюро. – Новая мистрис? Сольфеджио? Домоводство?

– О нет! Боюсь, домоводство не мой конёк. Да и сольфеджио, признаться… Я бы хотела устроиться в Сент-Леонардс секретарём. Мой брат…

– А, так вы, верно, мисс Адамсон? – выразив необъяснимую радость по этому поводу, мужчина щелчком задвинул ящик бюро и жестом пригласил гостью занять кресло возле стола. Сам он уселся напротив и с полминуты разглядывал Оливию с тем же пристальным вниманием, с каким супруга Джона Адамсона час