Замок проклятых - Ромина Гарбер Страница 40

«Он знает, что я делала?» – как будто спрашивает оно. «Он не может знать», – отвечает разум. Я вышла из замка вечером, а он появляется ночью. И тут я вспоминаю рисунки и подданных, которых он обезглавил, когда был принцем Бастианом, и понимаю, что мне лучше не врать ему. Он точно убьет меня, если узнает, что я от него что-то скрываю…

И все же. Себастиан не помнит, каким он был, и лучше пусть все так и останется. Я стараюсь не думать о Железном принце и о тех убийствах, которые он совершил, и отвечаю:

– Я… я споткнулась.

А потом иду в ванную мыть руки.

– Сегодня полнолуние, а твоя тетя еще не вернулась. – Себастиана очень волнует эта тема, поэтому он даже не замечает, что я что-то скрываю. – Тебе не стоит уходить из замка ночью во время полнолуния.

Наверное, не расскажу ему о приглашении встретиться в лесу в полночь, которое я получила от черного дыма.

– Мне кажется, – говорю я, вытирая руки, – что так же, как мы изучали действие черного дыма, нужно попробовать понять, каковы пределы действия, наложенного на тебя заклятья. Это поможет нам во многом разобраться.

«Мне нужно знать, где мне спрятаться, на случай, если к тебе вернется память и ты станешь опасен», – это я вслух не произношу.

– И как ты собираешься это выяснить? – спрашивает он, когда я выхожу из ванной.

– Подожди, сейчас возьму записную книжку…

Себастиан исчезает и вновь появляется через секунду. Он двигается так быстро, что у меня кружится голова. Протягивает мне ручку и папину записную книжку в кожаной обложке. Я еще ничего в ней не записывала, открываю книжку на случайной странице, подношу ее к носу и глубоко вдыхаю. Запах бумаги ударяет мне в голову, как наркотик.

– Вас оставить наедине? – спрашивает Себастиан.

– Давай начнем с входной двери, – говорю я и отворачиваюсь, чтобы скрыть улыбку. Кто бы мог подумать, что чудовище-тень обладает чувством юмора?

– Что случится, если ты попытаешься сейчас выйти на улицу? – спрашиваю я, когда мы подходим к парадной двери.

Себастиан пытается повернуть ручку, но она не поддается. Он растворяется в воздухе, становится тенью, чтобы проскользнуть сквозь деревянную дверь, но у него ничего не выходит. Я поворачиваю ручку и распахиваю дверь, он материализуется на пороге и замирает, уставившись в звездное небо.

Сначала мне кажется, что он в трансе, но потом понимаю, что он, пытаясь прорваться сквозь невидимое препятствие, будто уперся в стену и не может сдвинуться с места.

Я открываю записную книжку и начинаю писать.

Что не может делать Себастиан

1.Он не может выйти из Ла Сомбры через парадную дверь.

– У меня еще одна идея, – говорю я, – пойдем.

Я веду его в сторону башни, и, когда мы проходим через зеркальную комнату, он говорит:

– Я знаю, куда ты меня ведешь. Я прочел все книги, и ни в одной из них не нашел ответов.

– А ты пробовал выйти на балкон? – спрашиваю я и по хмурому выражению его лица понимаю, что он не знает о балконе. Когда мы доходим до библиотеки, я показываю ему открытое окно, под которым стоит лестница. Себастиан взлетает по ступенькам, пытается выйти через открытое окно на балкон и снова будто натыкается на невидимую стену.

2.Он не может выйти на балкон башни.

Себастиан спускается и говорит:

– Продолжим позже. Тебе нужно поесть.

Это я и планировала несколько часов назад, до того как обнаружила, что он Железный принц. По дороге на кухню я перечисляю все, что мне известно о его состоянии.

– Так, значит, ты появляешься ночью и исчезаешь с восходом солнца, правильно?

– Да, – отвечает Себастиан.

– И только я могу тебя видеть. Пока что.

– Точно.

Себастиан открывает холодильник, достает оттуда пакет с кровью и с удивлением смотрит на меня.

– Ты заботишься о том, чтобы я была сыта, – говорю я, пожимая плечами, – вот и я решила накормить тебя.

– Спасибо, – говорит он и сам удивляется своей вежливости. Он снова залезает в холодильник, достает оттуда по очереди пластиковые контейнеры и расставляет их на столешнице.

Я устраиваюсь прямо на столе. Открываю на коленях записную книжку, чтобы вписать в нее еще два пункта:

3.Днем он исчезает.

4.Только я могу его видеть.

Достаю из контейнера холодные крокеты и начинаю жевать.

– Значит, ты потерял память, но помнишь, что ты из другого мира, – говорю я. Нужно выудить из него побольше информации. – Что еще ты помнишь?

– Знаю, что я не из вашего мира, и мне хочется поскорее вернуться домой. Но не понимаю, где мой дом, почему я здесь и как сюда попал.

Он протягивает мне стакан воды.

– Еще ты что-то знаешь о ведьмах, ты ведь называл меня bruja, – замечаю я, прежде чем взять следующий кусочек.

– Мне известны все виды ведьм, включая и твой, – отвечает Себастиан, внимательно разглядывая меня. – И я знаю: что-то случилось. Сегодня ты еще ни разу не взглянула мне в глаза. Ты что-то скрываешь?

Мне приходит в голову, что, может быть, лучше признаться сейчас, ведь если он вдруг выяснит, что я закопала в саду книгу, из которой он мог узнать, кто он такой, я просто не успею даже пикнуть, не то что объяснить, почему я так поступила. Я с трудом проглатываю кусок.

– Мы партнеры, – начинаю я и пытаюсь лихорадочно сообразить, что сказать дальше, – а партнеры должны доверять друг другу.

Сердце колотится от страха, но я продолжаю говорить, боюсь остановиться и выдать себя чем-то.

– Но дело в том, что я… недостойна твоего доверия.

Себастиан хмурится, и я нервно выпаливаю:

– Я прикоснулась к тебе без твоего согласия. Хочу извиниться за то, что нарушила твои личные границы.

Какой-то момент Себастиан озадаченно разглядывает меня, а потом хохочет, ослепительная улыбка озаряет его лицо, будто солнце.

– А мне нужно извиняться? Я столько раз пытался тебя съесть!

Я стараюсь весело хихикнуть в ответ, но мне не по себе от его слов. Он даже не догадывается, сколько убийств он совершил в своей жизни.

– Ты из-за этого такая мрачная? – спрашивает он.

Я отвожу взгляд и киваю. Мне придется наплести ему что-то еще, это слишком незначительная причина для плохого настроения.

– Сегодня со мной поступили так же, как я поступила с тобой, – тихо говорю я, – было неприятно. Я хочу, чтобы ты знал, как я жалею о том, что сделала. Этого больше не повторится.

Я чувствую, что он наклоняется ко мне. Даже не поднимая глаз, я знаю, что его лицо