Замок проклятых - Ромина Гарбер Страница 38

– Только попробуй! – ору я.

Виноград выскальзывает из его рук, он наступает на него, поскальзывается, смешно взмахивает руками и плюхается прямо в корзину.

От смеха я тоже падаю на пол, мы валяемся и хохочем. Отсмеявшись, мы успокаиваемся, я встаю и говорю:

– Здесь есть еще одна комната, которую я хочу тебе показать.

Я веду его к лунному храму с витражными окнами. Как только мы оказываемся внутри, Фелипе замолкает, благоговейно осматривает комнату, она потрясает его больше, чем библиотека в башне. Он подходит к стене и прикасается к вырезанным на ней словам.

– Это из заклинания, – говорит он и выразительно смотрит на меня блестящими глазами: «No hay luz en Oscuro».

Мне не нравится этот взгляд, и я жалею, что решила привести его сюда.

– Тебе пора, – говорю я, стоя у двери.

– Ты что-нибудь помнишь о детстве в Оскуро? – спрашивает Фелипе и подходит ко мне. Я рада, что, похоже, он согласился уйти и потому идет в сторону двери.

– Что я могу помнить? – отвечаю я и задумываюсь: может быть, и в первый раз он спрашивал меня о детстве в Оскуро.

– Меня, например.

Я замираю на месте, не могу двинуться.

– Что?!

– Мы встречались, – говорит Фелипе, он стоит совсем близко, – когда были маленькими.

– Но, – бормочу я, – почему ты только сейчас об этом говоришь?

– С замком связано мое самое раннее детское воспоминание, – говорит он совсем тихо, я с трудом могу разобрать слова. – Помню, как бегу к нему, а потом отец подхватывает меня на руки и уносит. Не знаю, сколько мне тогда было лет и вообще реальное ли это воспоминание. Знаю только, что всю жизнь я пытался попасть сюда.

Он отворачивается от меня и расхаживает по комнате, проводит пальцами по стене, по вырезанным на ней словам.

– В пять лет я предпринял вторую попытку. Удрал из нашего двора и пробежал почти весь сад перед замком. И тут я увидел тебя.

– А я тебя видела? – спрашиваю. Я по-прежнему не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой.

– Видела, – отвечает он, и в его голосе слышится нежность, – ты подошла и протянула мне цветок. – Он криво улыбается мне, и я чувствую, что готова улыбнуться в ответ, ведь, оказывается, мы так давно знакомы с Фелипе.

Хочется надеяться, что он понимает, что, кроме дружбы, я не могу ничего ему предложить.

– Мне еще несколько раз удалось приблизиться к замку, – говорит он и подходит ко мне. – Но встретить тебя в саду мне удалось потом только еще один раз. Ты не помнишь?

Он спрашивает, и я вдруг как будто вспоминаю. Буйная зеленая растительность, камень, маленькая я и передо мной мальчик с большими яркими глазами. Я таких ни у кого больше не видела. И кровь.

Я смотрю на свою ладонь, а потом на Фелипе. Он стоит передо мной и улыбается, понимая, что я вспомнила. Его янтарные глаза блестят как-то по-особому, будто он испытывает неведомые ему раньше эмоции. Он показывает мне свою ладонь. Ни на его, ни на моей ладони не осталось шрама, но я помню.

Мы порезали камнем кожу на ладонях и прижали их друг к другу, смешали нашу кровь. Не знаю зачем.

– Я никогда этого не забуду, – говорит он. – Я сказал, что хочу жить в Ла Сомбре, а ты ответила, что тогда я должен быть близок тебе по крови. И ты предложила мне помочь.

Я не помню подробностей, но знаю, что так все и было.

– И тогда я понял, – говорит он, придвигаясь ко мне все ближе, – что когда-нибудь мы будем жить в этом замке вместе.

Снова возникает эта неприятная атмосфера между нами.

– Фелипе, мы же друзья…

– Ты разве не видишь, что мы идеально подходим друг другу?

Его глаза блестят как-то странно и слишком ярко. Я не могу выдержать его взгляда. Он делает еще шаг, и я осознаю, но слишком поздно, что позади стена.

– Как только я увидел тебя в новостях, – говорит он с жаром и с какой-то неистовой энергией, – понял, что скоро ты вернешься домой, поэтому начал учить английский. Когда-то я учил его в школе, но теперь взялся за него энергично: несколько месяцев подряд читал книги и смотрел фильмы на английском, пока не научился говорить так, чтобы между нами не было никаких препятствий.

– Но мы знакомы не больше недели…

– Нет, – отвечает он и берет меня за руку, – я ждал тебя десять лет и даже больше.

Наверное, именно это и имела в виду Беатрис, когда говорила, что Фелипе живет в мире своих фантазий. Он так увлекся романами, что ему теперь мерещится, будто он герой поэмы.

– Послушай, Фелипе, – решительно говорю я и высвобождаю руку, – ты мне очень дорог, но только как друг. И большего мне не нужно.

– Не говори так, – сердится Фелипе.

Я пытаюсь отойти в сторону, но он хватает меня за бедра и прижимает к стене.

– Ну же, – молит он, – дай мне шанс.

Теперь он смотрит на меня совсем по-другому, в его глазах я больше не вижу восхищения, в них светится лишь одержимость. Я отталкиваю его, но он не отходит.

– Прекрати, пожалуйста!

Я чувствую язык Фелипе у себя во рту. Я не могу сопротивляться, пытаюсь отвернуться, но его руки обхватывают мое лицо.

Я отчаянно сопротивляюсь, но у меня все плывет перед глазами, как будто я вот-вот потеряю сознание. Неожиданно я чувствую, как сильный поток воздуха исходит из моего рта в его рот, но не я выдыхаю этот воздух, и тут я понимаю, что происходит – черный дым застилает все.

Пальцы Фелипе слабеют, и я высвобождаюсь из его объятий. Ничего не видно из-за дыма, и я, цепляясь за стену, продвигаюсь к выходу, там воздух чище и можно что-то разглядеть.

Я испуганно озираюсь: Фелипе стоит на том же месте. Он выглядит так же, как выглядели в метро мои родители в день трагедии.

– Фелипе? – окликаю я его дрожащим голосом.

Он поворачивается, и я вижу его глаза. Мое сердце начинает бешено колотиться от страха: у него глаза из черного дыма. Он трясется, рот приоткрыт. Я прижимаю к лицу руки, чтобы не закричать.

– Эстела, – произносит Фелипе глухим, незнакомым мне голосом, – если хочешь получить ответы, приходи в полночь в лес.

Глава 15

Я сижу в горячей ванне с тех пор, как ушел Фелипе. Столько сижу, что у меня даже сморщилась кожа на пальцах. Я с трудом поднялась по лестнице и залезла в