Душа и архетипы в славянском язычестве. Как найти свою спицу в Колесе Сварога - Юлия Дмитриевна Верклова Страница 22

Но, согласитесь, архетипически Бунтарь нам видится иначе. Юродивые на уровне восприятия – это скорее сироты или мученики. Примечательно, что в русской лествичной системе князь-изгой – это же и есть князь-сирота (осиротевший князь) – тот, чей отец умер, не успев посидеть на престоле, и тем самым лишил своих детей права на княжение.

Вот к таким сложным архетипическим сюжетам приводит лествичное право у русских князей.

А вот у русских крестьян наследование проводилось иначе – по системе минората. Во всяком случае в «Русской Правде» описывается именно он. Насколько я понимаю, такая система применялась из-за того, что крестьяне не обладали в полной мере собственностью на землю: они арендовали ее у землевладельца, а позже (вот тебе, бабушка, и Юрьев день) закреплялись за помещиком вместе с землей. В этом раскладе старшие брали для обработки новый надел, или (уже при крепостном праве) надел отрезался с краешку отцовского, или старших забривали в армию, а младший оставался в доме отца и наследовал дом и участок после его смерти.

Логично ожидать в этом раскладе, что именно младший должен стать «типичным представителем рода». Предполагалось, что младший и есть тот, кто обеспечивает родительскую старость: его к этому с детства приучали. На его же содержание переходили незамужние сестры.

Если старшим не получалось выдать надел (земли не хватало для прокорма), то их часть наследства выдавалась деньгами. Так они и жили в отцовском доме, понимая, что рано или поздно все достанется младшему. Обидно же, да? Поэтому дискредитация младшего, объявление его дураком (глупцом) и недостойным наследства – видимо, обычное дело. Младший (дурак) жил на положении вечно всем должного и вечно перед всеми виноватого. Так что крестьянские сказки о внезапном дураковом везении – это в значительной степени попытка самоутешения. Но не только.

Внезапное несовпадение души младшего с душой рода действительно воспринималось семьей как трагедия, ибо могло в конечном итоге привести к тотальному изменению семейного уклада. Глупца ли означало в этом случае слово «дурак» или спесивца раздутого, невесть что о себе возомнившего, – в любом случае это было обзывательство, оскорбление, попытка вернуть неправильного родича на его место.

Когда-то в запрещенных соцсетях (еще до того, как они стали запрещенными) я разбирала сказку про Емелю. Может, вы даже помните. Этот разбор потом довольно широко разошелся в копипастах (хотя и не всякий раз со ссылкой на меня). Но он мне лично очень ценен (и, надеюсь, вам тоже пригодится) не только потому, что раскрывает суть и смысл душевных исканий, но и потому, что многих трудяг избавляет от постоянного чувства вины и ощущения собственной неполноценности.

Если тебе не нравится жить так, как ты живешь, – просто перестань делать то, что ты делаешь. Сказка про Емелю – именно об этом.

В новое и новейшее время ее пытались подавать в ином ракурсе, сделали имя главного героя нарицательным отрицательным и рассказывали детям (и взбунтовавшимся взрослым) о вреде лени… Но сама сказка выстроена так, что смысл ее очень трудно извратить, даже обкорнав зачин, подчистив детали и навязав ложные выводы.

Емеля не лентяй. Он труженик и добрейшей души человек. Его братья с женами живут, по всей видимости, в его доме. Ведь мы с вами уже выяснили, что недвижимость у русских крестьян переходила младшему. В некоторых вариантах сказки можно увидеть подробности: старшим братьям досталось от отца по 100 рублей, и они занимаются торговлей.

А Емеля пашет за всех, ибо у него ответственность, чувство вины, да и вообще он дурак. Он настолько добр и безобиден, что им помыкают даже жены братьев (что, в общем, нонсенс в патриархальном обществе). И настолько сноровист во всех крестьянских делах, что руками (!) вылавливает из проруби щуку. Обеспечивать пропитание всей расширенной семье – его постоянная обязанность.

У Пушкина щука превратилась в «золотую рыбку», но в русских сказках она именно щука, щурка – и это очень важно. Щур (счур) – грань, граница миров. А щука – страж этой границы. Емеля вылавливает ее не просто из реки в каком-нибудь сезоне, а именно зимой – из проруби, которую сам прорубил топором: это магический ритуал, разрушение границы миров.

И вот уже перед нами древний миф, описывающий древние ритуалы: человек вскрывает границу миров, обращается напрямую к богам и предкам. И они вмешиваются в его судьбу, помогая душе проявиться, несмотря на неподходящие условия.

Помните же, щука обещает: «Я тебя богатым сделаю»? Ни щука, ни Емеля не имеют в виду деньги. Наказ щуки иной: живи «по своему хотению». Она позволяет ему увидеть душу – бога, который действует через него. И этот бог оказывается не пахарем.

И вот Емеля возвращается домой и перестает делать то, что делал всю жизнь: подчиняться чужим приказам. После многих лет тяжелой работы собственное хотенье у него только одно: отоспаться, отдохнуть. Знакомо?

Он ложится на печь. И, когда невестки в очередной раз находят ему работу (дров из леса привезти), он впервые в жизни честно отвечает: «Я ленюсь!» Чем, конечно, ввергает всех в шоковое состояние и провоцирует скандал.

В жизни обычно так и происходит: если вы всю жизнь обслуживали чужие потребности, то никто не хочет смириться с тем, что у вас есть свои. Вас будут проклинать, обзывать лентяем и стыдить, вас даже попытаются убить… Но постепенно обнаружится, что дела прекрасно делаются и без вашего прямого участия – буквально «по щучьему веленью».

Сначала Емеля проходит тренинг: учится делегировать свои обязанности кому-нибудь (хотя бы неодушевленным предметам). После этого он будет готов к изменению своего социального статуса.

По сути, сказка пытается донести до детишек идею, которую взрослым потом многократно пересказывают психотерапевты: на разных уровнях жизни человек сталкивается с одними и теми же проблемами, но, проявляя настойчивость в желаниях, достигает больших вершин.

Сначала Емеля перестает слушаться невесток.

На новом уровне – старосту.

На следующем – генерала.

Потом – царя…

На каждом уровне риски все выше. Сначала он рискует всего лишь остаться без кафтана. Потом его пытаются бить. Потом – опоить. Потом – убить… Но абсолютная вера и поддержка щуров позволяют ему не свернуть с пути и стать тем, кем он был в душе, – Князем (царем).

Однако в итоге такой сказки много у кого может возникнуть искушение обнаружить в себе княжеские таланты и претендовать на роль царя. Видимо, таким образом и формируется второе значение