Душа и архетипы в славянском язычестве. Как найти свою спицу в Колесе Сварога - Юлия Дмитриевна Верклова Страница 21

историю. Соответственно, и все приключения в сказках происходят с младшими братьями: они не привязаны к земле и могут отправляться куда глаза глядят. Никакой религиозной подоплеки в этом нет. И дураков, насколько я помню, нет – просто младшие. Эти младшие становятся архетипическими Странниками (к разговору о них скоро перейдем), потому что им не нужна привязка ни к роду, ни к территории.

На Руси все было не так. У князей наследование определялось лествичным правом. Это такая хитромудрая система, когда престол наследует ближайший по старшинству родич из того же поколения, что и князь. А если они кончились – то старший сын второго брата в предыдущем поколении. Запутались? Еще бы!

Примерно так:

Сначала княжит старший брат. После его смерти – средний. Потом – младший.

Дальше – старший сын старшего брата.

Потом – средний сын старшего брата и далее все его братья по нисходящей.

Потом – старший сын среднего брата, потом все его братья.

Потом – старший сын младшего брата и т. д.

То есть горизонтальные связи в элитах (от брата к брату) были более значимы, чем вертикальные (от отца к сыну). Ни у кого не было необходимости уходить с земли и отделяться от рода. Единодушие (одна большая Княжеская Душа на всех) было основой системы. Архетип Князя проявлялся не в каждом отдельно, а сразу массированно, через весь род. И, соответственно, все мужчины рода выполняли одну общую миссию. Вот почему до сих пор существуют представления о русских как о людях, для которых очень важны семейные ценности и «общинность». Времена и нравы изменились, но архетипические представления все еще перевешивают.

Слом лествичной системы случался, когда, например, младший брат умирал раньше среднего, так и не успев покняжить ни дня. Тогда все его потомки автоматом из очереди исключались и на престол претендовать уже не могли. В хорошем раскладе им удавалось окопаться в землях отца и добиться хотя бы частичной независимости от великого князя. В плохом – они становились князьями-изгоями.

«Князь-изгой» – это чисто русский термин и феномен. Можно сказать, инверсия Странника. Странник – это некто пришедший «с того света», а потому предположительно не имеющий души и, следовательно, вызывающий опасения. Изгой – уходящий «на тот свет», но не утративший при этом витальности (то есть всех признаков живого существа). Общаться с ним считалось не просто неприлично, но и небезопасно. Это же, считай, ходячий мертвец.

Этимологически слово «изгой» лишь на первый взгляд восходит к глаголу «гнать». На самом деле, если верить словарю Макса Фасмера (а у нас нет причин ему не верить), – к глаголу «гоить», то есть «жить». Часто встречающееся в сказках и былинах «ой ты, гой еси!» – не бессмысленное междометие, а вполне переводимое приветствие «жив будь!» или даже, еще вернее, констатация «ты есть живой!» То есть «признаю тебя живым существом». Дальше, как вы помните, у встречного требуют подробностей (кто такой, откуда) – то есть уточняют, только ли тут жизнь или есть еще и душа. Иногда для выяснения приходится даже подраться.

Таким образом «из-гой» – это вынутый из жизни, хоть в физическом смысле и не убитый. Первоначально это слово существовало в русском (древнерусском) языке исключительно в связке со словом «князь» и означало неудачников лествичного права – рожденных для княжения, но волею судьбы лишенных права и возможности княжить.

Насколько я понимаю, в сказках он зафиксирован в странных сюжетах типа «Иван крестьянский сын» или «Иван Быкович» – он как бы брат своим царственным старшим и все функции выполняет вместе с ними и даже лучше них. Но прав у него нет. И вся сказка посвящается тому, чтобы их вернуть…

В реальном историческом поле тоже отнюдь не каждый князь-изгой смирялся со своим положением, поэтому вся российская история просто пронизана междоусобицами, а огромные территории, завоеванные Святославом (последним князем-язычником), довольно скоро распались на удельные княжества. В этом плане называть изгоев «дураками» – от слова «дурь», которое, как мы уже отметили, означало буйство и бешенство, – было бы вполне логично. И если рассматривать эти архетипы через систему Пирсон, то нам придется признать, что Дурак и Бунтарь – это примерно одно и то же. И оба они по большому счету Воины, хотя в душе – Князья.

Не странно ли, однако, что понятие «изгой» в коллективном бессознательном не зафиксировалось как архетип, хотя в период Средневековья распространялось уже не только на князей, а на любого человека, по разным причинам выпавшего из «судьбы», то есть из своей естественной среды?

А просто в Средние века словечко «гоить» уже подзатерлось, производные от слова «жить» (например, «нежить» и «животное») обрели собственное значение[19]. А вот эти выпавшие из системы, ушедшие из рода люди стали называться более привычным нам, почти современным словом: «у-роды», или «ю-роды» (юродивые).

Почти везде сейчас этот термин так и переводится – «дурак», или «глупец». И в православной «Азбуке веры» юродивый трактуется как «(слав. «глупый», «безумный») – человек, взявший на себя подвиг изображения внешнего, то есть видимого, безумия с целью достижения внутреннего смирения»[20].

Мы буквально наблюдаем семантическое смещение: у-род – человек, ушедший от рода или отринутый родом. У-богий – покинувший земли своих богов, а потому лишившийся души (де-факто что-то вроде европейского Странника). Но, не желая мириться с этим обстоятельством, урод проявляет буйство («дурь») и становится, соответственно, дураком. Со временем синонимия «дурак» и «юродивый» закрепляется.

Собственно, первые русские христианские юродивые, новгородцы XIV века Николай и Федор, именно «дурили» – буйствовали на потеху толпе. «Они переругивались и кидались друг в друга через волхвов. Когда кто-нибудь из них пытался перейти реку по мосту, другой гнал его назад, крича: “Не ходи на мою сторону, живи на своей”. Предание прибавляет, что нередко после таких столкновений блаженные возвращались часто не по мосту, а по воде, яко по суху»[21].

Когда мы говорим о феномене «юродства во Христе», то надо признать, что он чисто православный. В католицизме и протестантизме чего-то подобного нет. Для перевода на европейские языки термин «юродивый» либо транскрибируют (yurodivy), либо переводят без изысков и прямолинейно: fools for Christ – «дурак Христа ради». И это возвращает нас к архетипу пирсоновского Дурака (не Шута еще!). Но именно к архетипу. Не к душе.

Души – в том смысле, о котором мы сейчас говорим: проявления одного из местных языческих богов – в юродивых нет. Они и есть те самые евангельские «нищие духом», упомянутые в заповедях блаженства. Поэтому слово «юродивый» часто соседствует с определением «блаженный» или даже заменяется им. По сути