Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне Страница 27

Тут мессир Федерико рассмеялся и сказал:

«Как вы помните, вчера вечером граф сказал, что главным делом придворного является владение оружием, он говорил о том, как ему следует практиковаться в нем, поэтому не стану повторяться. Однако среди наших правил мы должны также отметить ситуацию, когда наш придворный может оказаться в перепалке, станет участвовать в битве или в других подобных происшествиях. Ему тогда следует всячески стараться выделиться, проявив свою храбрость и другие качества.

Причем с как можно меньшим количеством людей, чтобы его видели самые благородные и уважаемые люди в армии. Особенно в присутствии (если это возможно) самого короля или принца, которому он служит. Истина заключается в том, чтобы он стремился совершать добродетельные поступки, не совершая ничего ложного и несправедливого, например, присваивал себе чужие подвиги или искал той похвалы, что сама по себе является истинной наградой достойных усилий.

Вспоминаю, что мне доводилось знавать нескольких человек, известных своей храбростью, но оказавшихся весьма глупыми в данном отношении. Они могли подвергнуть свою жизнь опасности ради того, чтобы захватить стадо овец или первым ворваться на стены осажденного города. Нашему придворному не подобает так поступать, участвуя в войне, он не должен руководствоваться тем, что она принесет ему только славу.

Скажу еще одно: если ему доведется принимать участие в играх с оружием, турнирах, состязаниях, метании дротиков или каких-либо других телесных упражнениях, он должен показаться не только точным во владении оружием, но и элегантным и грациозным, радуя зрителей своим изяществом. Он позаботится о том, чтобы его лошадь убрали красивой попоной, чтобы тщательно подогнали его снаряжение, чтобы герб сразу же был заметен, а девиз – мудрым. Словом, чтобы он привлекал взоры всех окружающих, как магнит притягивает железо.

Проявляя себя, он всегда окажется среди первых, понимая, что толпа и особенно женщины примечают первых, но не последних. Всегда они стремятся и хотят получить представление о новинках, следят и впечатляются любым пустяком, пресыщаясь повторением и даже уставая от него. Точно так же поступали выдающиеся актеры античных времен, всегда стремившиеся первыми представить свою роль в пьесе.

Итак, во всех случаях, идет ли речь об оружии или о чем-то другом, наш придворный обязан иметь представление обо всем и вести себя соответственно, в одной манере разговаривать с мужчинами и в другой – с женщинами. Если же он захочет поговорить о том, в чем больше всего разбирается, то обязан сделать это непринужденно, как он ведет себя во время танцев, но с той осторожностью и осмотрительностью, какие нам вчера продемонстрировал граф Людовико.

9. Разве после сказанного, синьор Морелло, вам не кажется, что наши правила могут чему-то научить? Разве вам не кажется, что мой друг, о котором я рассказывал несколько дней назад, совершенно забыл, с кем и для чего он ведет беседу? Когда вместо того, чтобы доставить удовольствие даме, он начал рассказывать о том, как убил множество людей, что он страшен в гневе и знает, как держать саблю двумя руками?

Он говорил до тех пор, пока не высказался полностью, пытаясь объяснить ей, как следует отражать удары боевого топора и вести себя, если под рукой не окажется никакого оружия. При этом демонстрировал разные способы захватки рукоятки. Так что бедная душа испытывала страшные муки, и прошедший час показался ей сотней лет. Пока, наконец, ей не удалось отправить его прочь, боясь, что он вот-вот заколет ее, как и остальных. Подобные ошибки совершаются теми, кто совершенно не учитывает «обстоятельства», о которых вам доводилось слышать от монахов.

Дальше я должен сказать о тех физических упражнениях, что всегда демонстрируются на публике, то есть о состязаниях, турнирах, метании дротиков и обо всем остальном, что имеет отношение к оружию. Итак, когда нашему придворному доведется принять в них участие, он должен сначала хорошо экипироваться лошадьми, оружием и одеждой, чтобы потом не испытывать нужду ни в чем.

Если же он чувствует, что сам не сможет обеспечить себя всем необходимым, пусть воздержится от участия, ибо не сможет достойным образом выполнить намеченное. И тогда не примут никакие оправдания, что он ввязался не в свое дело. Затем ему следует тщательно взвесить, перед кем ему предстоит состязаться, в какой компании он окажется. Ведь не подобает же дворянину добиваться почестей на сельском празднике, где свидетелями его подвигов окажутся люди, занимающие более низкое положение».

10. Тут вступил в разговор синьор Гаспаро Паллавичино: «В моей родной Ломбардии мы не проводим подобных различий. Напротив, встречается множество молодых господ, которые по праздникам ночи напролет танцуют вместе с крестьянами, играют вместе с ними, подбрасывая прутья, борются, бегают и прыгают. Не думаю, что они поступают дурно. Ведь навыки соперничества не даются от рождения, они приобретаются с помощью силовых упражнений и развития способностей. Причем деревенские жители часто ничем не уступают благородным господам, и участие дворян в их забавах кажется мне проявлением благородства».

На это мессир Федерико ответил следующим образом:

«Ваши танцы под солнцем никак не вдохновили меня, ибо я не вижу в них пользы. Полагаю, что тот, кто испытывает желание бороться, бегать или прыгать с крестьянами, должны делать это только ради практики, а вовсе не потому, что они, как вы сказали, проявляют любезность. И никоим образом не соревнуясь с ними.

Любой человек настраивается на выигрыш, только это его и волнует, поскольку иначе он испытывает чувство неудовлетворенности и стыда. Он считает ниже своего достоинства победу крестьянина, а тем более – в борьбе. Поэтому, особенно в присутствии многочисленных свидетелей, я воздержусь от подобных действий ввиду возможности потерпеть поражение, поскольку разочарование оттого, что меня могут побить, слишком велико.

В теннис почти всегда играют на публике; простолюдины же относятся к нему с уважением. Вот почему мне хотелось бы, чтобы придворный начал в него играть, отдав этому занятию предпочтение после обретения навыков владения оружием, подойдя к нему как к предмету, который не является его профессией. Пусть он ожидает похвалы за то, что занимается теннисом, но не позволяйте ему отдавать теннису слишком много времени, хотя он может замечательно проявиться в нем.

Пусть он не станет уподобляться тем, кто восхищается музыкой, и начинает петь, как только выдается пауза в разговоре. Другие начинают танцевать, как только проходят по улицам или около церквей. Третьи, когда встречают друга на площади или где-либо еще, тотчас становятся в позицию, как будто собираются фехтовать или бороться в соответствии