Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне Страница 26

Итак, проблему обсуждали почти весь день. Когда же наступила ночь, синьор префект захотел, чтобы подали еду, и отвел всех поужинать. Закончив трапезу, все направились в покои синьоры герцогини. Увидев столь многочисленное сообщество, причем гораздо раньше, чем позволял обычай, она заявила: «Полагаю, мессир Федерико, что вы возложили на свои плечи тяжкую ношу и должны оправдать наши ожидания».

Не ожидая, пока тот ответит, Унико Аретино заметил: «И какова же эта ноша? Кто оказался настолько глупым, что, сказав, как следует поступать, сам не сделал этого?»

Итак, начав обсуждать сказанное, все уселись на своих местах в том же порядке, страстно желая продолжить обсуждение намеченной темы.

6. Тогда мессир Федерико повернулся к Унико и сказал: «Итак, синьор Унико, разве вы не думаете, что мне отведена трудоемкая обязанность и возложена особая ноша. Мне приходится показать, каким образом придворному следует воплотить свои добрые намерения и проявить те качества, которые ему соответствуют».

«Мне кажется, что это не имеет особого значения, – ответил Унико, – вполне достаточно сказать, что придворный должен отличаться добродетельными суждениями, вчера вечером и граф заметил, что он должен этим выделяться. Даже не обладая другими качествами, он сможет использовать то, что знает, к месту и проявить свое хорошее воспитание.

Пытаться ограничиться более точными правилами окажется слишком трудным и, возможно, излишним. Вряд ли он настолько глуп, что захочет фехтовать, когда другие намереваются танцевать, или танцевать в маскарадном костюме на улице, как бы восхитительно он это ни делал. Или попытается успокоить мать, чей ребенок умер, начав заигрывать с ней и шутить. Очевидно, что никто не сделает этого, если только он не полный болван».

Тут вступил мессир Федерико: «Мне кажется, синьор Унико, что вы слишком увлекаетесь крайностями. Иногда встречаются глупцы, которых сразу не распознаешь, хотя их ошибки того же рода. Случается так, что человек не считается с мнением общества и явно демонстрирует свою глупость. Тогда-то он танцует на рыночной площади в карнавальном костюме. Он также не способен удержаться от бесконечных самовосхвалений, заносчивости, его слова постоянно вызывают смех, сказанные невпопад, они оставляют окружающих равнодушными и безразличными.

Ошибки обычно скрыты под маской заносчивости, чтобы их не видел тот, кто их совершает, пока сам не начинает искать их. Хотя нередко мы их не видим, пока кто-нибудь не прояснит их, считая себя более умным, не важно, прав он или нет.

Поэтому мне кажется, что мы делаем разумный и справедливый выбор, обсуждая, что в том или ином отношении все вещи приобретают или теряют в зависимости от того, как они происходят, при благоприятных обстоятельствах или вне времени. Хотя придворный может обладать достаточно здравым мышлением, чтобы понять подобные различия, все же полагаю, что он сможет достичь желаемого, если расширит свои соображения. И они укажут ему путь и основу, на которой он должен строить свое поведение, если собирается следовать большинству.

7. Прошлым вечером, когда граф так основательно и красиво говорил о придворном, я понял, что смогу удовлетворить благородное собрание так же хорошо, как он. Чтобы разделить с ним его славу, насколько смогу, и опасаясь совершить ошибку, я не стану противоречить ему ни в чем.

Итак, принимая его точку зрения, соглашаюсь с тем, что, кроме благородного происхождения, способностей, совершенства формы и приятной внешности, он должен заручиться у принцев, которым служит, справедливой и хорошей оценкой. Полагаю, что придворный должен знать, как ему распорядиться своей жизнью, чтобы в общении со всеми проявлять большинство своих положительных качеств, не вызывая, следовательно, зависти.

Насколько это трудно, можем судить по тем немногим, кто смогли достичь цели. От природы мы все более склонны порицать за ошибки, чем хвалить за хорошие поступки. Многие люди из-за некоей врожденной злобности (хотя вполне способны видеть хорошее), кажется, прилагают все усилия и старания, чтобы обнаружить в нас скрытые недочеты или, по крайней мере, найти подобие недостатков.

Следовательно, наш придворный должен постоянно быть осторожным и в то же время доброжелательным во всем, что он говорит или делает. Пусть он печется о том, чтобы не только отдельные его качества оказались превосходными, но и строит свою жизнь таким образом, что во всем не нарушается единство, все соответствует его собственной сущности и образует одно целое, состоящее из добродетельных качеств. Так что всякий поступок будет результативным, проявятся все его способности, ибо таков долг того, кто мудр.

И все же, хотя в каждом поступке наши способности всегда остаются главными, все настолько соединено вместе, что они могут отвечать всем целям. Поэтому ему следует знать, как посредством противопоставления извлечь из этого максимум пользы: служа одному, он должен позволить ясно увидеть это другим.

Точно так поступают хорошие художники, показывая и светлые и темные места предметов. Углубляя тени с помощью света, организуя различные цвета так, что одно и другое лучше проявляются с помощью подобного разнообразия, разумно размещая фигуры так, чтобы добиться своей цели.

Итак, доброта весьма желательна в человеке благородного происхождения, отважном и сильном. Поскольку его отвага усиливается, когда сопровождается скромностью, так и его скромность приветствуется и сопровождается храбростью.

Делать, а не болтать, не хвастаться о достойных поступках, но тактично скрывать их. Точно так же происходит и с другими добродетельными качествами.

Говоря о том, что наш придворный делает или говорит, мне хотелось бы, чтобы он следовал нескольким универсальным правилам, которые коротко обобщают все, что я должен сказать. Первое и самое главное из них связано с тем, что он должен избегать неестественности, как граф справедливо посоветовал вчера. Затем пусть он здраво судит обо всем, что делает, о присутствующих, о тех причинах, что побуждают его, о своем возрасте, профессии, о том предмете, что имел в виду, и о тех средствах, которые вытекают из сказанного. Следуя подобным предосторожностям, пусть он осмотрительно применяет их в отношении того, что собирается сделать или сказать».

8. После того как высказался мессир Федерико, показалось, что он взял небольшую паузу. Тогда тотчас вступил синьор Морелло де Ортона: «Как мне кажется, ваши правила мало чему научат, со своей стороны сам я практически сейчас нового ничего не узнал, все это я делал и до того, как