Коллектив авторов - Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии Страница 18

Неизвестный поэт

Кто смел перечить Камадеве?Любимому вернуться к девеВелят немедля гневные уста.Ослушник — путник беспечальный,Что в клетке заключен хрустальнойИз струй, сбегающих с его зонта.

Йогешвара

Пока слетает с уст хоть слово,Пока стремится сердце выжитьИ страннику послушны ноги,—Хранит он слабую надежду,До той поры, когда очамОткроются предгорья Виндхьи[226],Красуясь мокрыми от ливняКадамбами в густом цвету,И тучи, черные, как змеи,Сменившие недавно кожу.

Йогешвара

Огромная туча-кошкаОгненным языкомЛакает лунные сливкиИз кастрюли ночных небес.

Вишакхадатта[227]

Небеса в покое нарастающемКажутся божественными водами,Что текут беззвучно в вышине,С отмелями белых облаков,С криками летящих журавлей,С лотосами-звездами в ночи.

Абхинанда

Раздавленный повозками тростникОбрызгал соком сладким колею,Что пыль шафранную несет, как стяг.Слетелись попугаи на ячмень,Колосья полновесные склонивший.От рисового поля — к водоемуПроплыли вдоль канавы пескари.Пастух прилег на отмели, где телоПриятно охлаждает ил речной.

Мадхушила

Меж грудей, подобно снизкам жемчуга,Матово мерцают стебли лотосов.Около ушей свисают лилии —Двум серьгам затейливым замена.А пробор проложен не рубинами,—Бандхудживы рдяными цветами.Сколько драгоценностейВремя урожаяПодарило девочке,Стерегущей рис!

Вачаспати

Вздрагивают веточки горчицы,Отягченной острыми стручками.Под ююбой стоя, без трудаДети рвут плоды с ветвей склоненных.Зрелый сахарный тростник из листьевВыпростал коленчатые стеблиИ, ручным давилом пригнетен,В изобилье брызжет сладким соком.

Саварни

Гу́нджи[228] созревшей растрескался плод,И обнаружились красные зерна,Схожие с глазом влюбленной кукушки.Эти пурпурные зерна — единственныйСлед бытия плодоносной лозы.В листьях, в побегах — она уничтожится:Смертная стужа сожжет их дотла.

Йогешвара

Поля сухие, где созрел кунжут,Прельщают голубей. Цветы горчицы,Приобретя коричневый оттенок,Сменяются стручками. КоноплюРаскидывает ветер, что сечет,Вгоняя в дрожь, крупою снежной тело,И путники, вступая в перебранку,Теснятся у общинного огня.

Тепло соломы вихрем ледянымУносится. Крестьяне то и дело,Огонь угасший силясь пробудить,Мешают хворостинами в костре.Пахучий дым курится над половойГорчичной. Треск и шорох шелухиСопутствуют благоуханью,Разлитому над зимним током.

Неизвестные поэты

Прекрасна ночь, когда сверкает месяц.Хвала тебе, колеблющий волну!О месяц! Разве не в твое сияньеНевидимой рукой закинут мир,Вместивший страны света целиком,С грядами гор и водами речными?

Сперва он отливал густым багрянцем,Под стать китайской розе, а потомМедово-красным сделался, как щекиГречанки юной, выпившей вина,Но просветлел, как зеркало златое,И, словно белый та́гары[229] цветок,Теперь блестит на небе диск луны.

Мурари[230]

В ночи небесную стреху́Термиты тьмы проели,И видно звездную труху,Что сыплется сквозь щели.

Та — вверх, та — вниз, — весов метнулись чаши:Твое лицо — луны взошедшей краше!Но звезды вышли на простор небесВеем сонмом, подчинясь ее главенству —Помочь холодному несовершенствуСоздать красе твоей противовес.

Раджашекхара

В твоем присутствии — луну взошедшую не славят.Где кожа светится твоя — там злата в грош не ставят.При виде глаз твоих поблек цветок на глади зыбкой.Сравнится ль амрита с твоей блистающей улыбкой?Мы осмеяли Камы лук, твоей любуясь бровью.Припомним истину одну, отринув многословье:Создатель дивного творенья терпеть не может повторенья!

Неизвестные поэты

«Ножами я был изрезан,камнями расплющен я был.В огне меня жгли, топилив воде, охлаждая мой пыл.За эти заслуги — блаженство,на бедрах прекрасной покоясь,Обрел я!» — звенит бубенцамина ней златокованый пояс.

Лицо — луна,Рука — лилея,Речь — амрита,Уста — живая роза,Сердце — камень.

Бхавабхути[231]

Живет в моем сознанье образ твой,Как будто вплавлен он или оттиснут,Как будто кистью вписан иль изваян,Вдолблен, иль врезан, или врублен,Иль вставлен, как алмаз в оправу,Иль пригвожден, по воле Камы,Божественными стрелами пятью;Как будто крепко-накрепко вплетенОн в нескончаемые нити мыслей.

Дхармакирти[232]

Любимый ушел, мое сердце ушло,И сон мой ушел, и мой разум.Бесстыдная жизнь! Отчего, мне назло,И ты не ушла с ними разом?

Чакра

Ложе из листьев, сочащихся а́мритой,Сорванных с древа в небесном саду,Вместо подушки — луну в изголовьеДай мне, подруга! Всю ночь КамадеваЖжет мое тело свирепым огнем.Сердца светильник, зачем подливаешьМасла в растущее пламя любви?

Соннока[233]

Твой милый — повеса, а ты, простодушная, ввериласьСлащавым ухваткам и вкрадчивой этой учтивости!В глаза тебе разве не бросился пурпурный знакНа правой щеке у него, как от красной смолы?Вчерашние шашни оставили эту отметину!

Видья[234]

О добрая жена соседа![235]За домом пригляди минутку.Воды колодезной, безвкусной,Отец ребенка пить не станет.Спущусь, — хоть я одна, — к реке,Под сень тамалов[236], где темноИ столь густые тростники, что стеблиКолючие царапают мне грудь.

Неизвестные поэты

На сотом поцелуе, на тысячном объятьеПрервали, чтобы снова начать свое занятье!Не бойтесь, в этом деле судьи строгие,—И те не усмотрели б тавтологии!

Природа сама разожжет и вскормит любовное пламя.Зачем же мы пагубу терпим, внимая худым стихотворцам,Что так раздувают, без ну́жды, свою никудышную страстьВ своих никудышных стихах?

Джаядева