История и миф - Юрий Викторович Андреев Страница 6

Платона и Ксенофонта — создателей так называемой сократовской легенды. Положение весьма трудное, но Библер находит из него очень простой и легкий выход: «Сократ исторический — это не Сократ физиологический (его действительно не восстановишь), это Сократ легенды, Сократ Платона и Сократ Ксенофонта — Сократ социально значимый». Эта смелая мысль подкрепляется ссылкой на авторитет А. Боннара, который когда-то писал: «Подлинный Сократ —...исторический Сократ — тот, кто воздействует на историю мысли, воздействует на нашу человеческую историю всякий раз, когда мы к нему приближаемся через посредство тех, кто говорит о нем. Сократ исторический и Сократ легендарный — одно и то же существо, существо живое, поскольку оно действует...»

Итак, исторический факт, в понимании Библера, это одновременно и сам факт, и все, что о нем знали и думали современники и последующие поколения. Историкам остается лишь, не мудрствуя лукаво, принимать всю эту информацию так, как она есть, не заботясь о том, что в ней истинно, а что нет, что было на самом деле, а чего не было. Главное, что все эти легенды, слухи и домыслы социально значимы. Они продолжают жить в современной нам действительности на равных правах с действительно происходившими историческими событиями и действительно существовавшими историческими личностями.

Какая-то доля истины в этом рассуждении, несомненно, есть. При определенном стечении обстоятельств историческим фактом может стать и явно вымышленный литературный персонаж, например Дон Кихот или Робинзон Крузо, которые своим появлением оказали, как известно, глубочайшее влияние на умы современников и читателей последующих поколений. В этом смысле может быть признан историческим фактом и созданный Платоном и Ксенофонтом образ Сократа. Но настоящего историка такое решение проблемы вряд ли сможет удовлетворить. Он всегда будет стремиться узнать хоть что-нибудь о подлинном, а не легендарном Сократе, которого Библ ер почему-то называет пренебрежительно «физиологическим Сократом», ибо смысл исторической науки в том и состоит, чтобы не принимать на веру готовые мнения, а искать те факты, которые за этими мнениями скрываются, неустанно отделяя правду от вымысла.

Итак, исторический факт — это, несомненно, объективная реальность, либо уже познанная, либо такая, которую только еще предстоит познать, хотя едва ли мы когда-нибудь сможем познать ее во всей ее полноте, поскольку абсолютная истина, как известно, недостижима.

Исторический факт в его основном качестве фрагмента исторической действительности следует отличать от научно-познавательного образа этого фрагмента, существующего в сознании историков (еще раз напоминаю, что многие ученые, особенно западные, именно этот образ и склонны считать историческим фактом). Эти два понятия нельзя ни отождествлять, ни отрывать друг от друга. Некоторые ученые, например польская исследовательница Целина Бобинская и ее соотечественник Ежи Топольский, предлагают поэтому ввести наряду с термином «исторический факт» еще и термин «историографический факт» и применять его для обозначения научно-познавательных образов событий или процессов. Такое разграничение, как мне кажется, имеет свой резон и, возможно, будет принято другими учеными.

ЧТО ТАКОЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ?

Понятие «исторический источник» возникло в нашей науке далеко не сразу. Древние его не знали. Также и в средневековой историографии этого понятия еще не было в употреблении. Для того чтобы оно появилось, понадобились два важных сдвига в сознании самих историков: 1) сложилось четкое представление об авторстве; 2) зародилось критическое отношение к сведениям о прошлом.

Конечно, и до этого в исторических трудах иногда можно было встретить указания на источник, из которого взято то или иное сведение (они встречаются уже у Геродота). Но, во-первых, это не считалось обязательным, а во-вторых, само слово «источник» понималось слишком уж широко. Любой текст, любая сплетня принимались без разбора как одинаково пригодные и равноценные источники информации. Любая копия, снятая с текста, или пересказ с любыми переделками, пропусками или добавками тут же становились источником для последующих переписчиков и пересказчиков. Что и у кого списано, что добавлено от себя, отмечать было не обязательно. Естественно, что при таком положении вещей не было необходимости в том, чтобы как-то отличать источники от не источников, не было, стало быть, и нужды в специальном понятии «исторические источники».

Только в эпоху Возрождения, когда началась великая переоценка ценностей и постепенно стало слабеть слепое преклонение перед традицией, какого бы сомнительного происхождения она ни была, историки-гуманисты стали подвергать сомнению и критике дошедшие до них переложения истории как письменные, так и (в особенности) устные. Гуманисты впервые осознали, что нужно отделять первичные источники исторической информации (в то время это были главным образом сообщения древних писателей) от позднейших домыслов или толкований.

Одновременно стала зарождаться и идея личного авторства или авторского права на ученые труды, на признание личного вклада ученого в науку и закрепление его доброго имени чем-то вроде личного клейма ремесленника. Свое формальное выражение идея авторства нашла в изобретении научного аппарата, т. е. системы цитат и ссылок на сочинения предшественников. Начали применяться различные способы выделения чужих слов, мыслей и сообщений среди своего текста, а также технические приемы подтверждения добытых тем или иным способом сведений.

Впервые эту систему использовал в своих работах флорентийский ученый XV в. Флавио Биондо.

Уважение к имени и идеям современника, проецируясь в прошлое, обернулось уважением к личности древнего автора. Издатели сочинений греческих и римских писателей уже не решались больше сливать с древним текстом свои примечания или гипотетические вставки (конъектуры) на местах пробелов. Только после этого стало возможным четкое отделение современных толкований и домыслов от действительно древних свидетельств о прошлом.

Тогда-то и возникло разделение всех исторических сочинений на две большие группы: исторические источники и исторические пособия. В первую группу были зачислены первичные сообщения о различных событиях древности и средневековья, сделанные либо их современниками, либо более поздними авторами, но располагавшими, как принято было думать, вполне достоверной информацией. В основном это были сочинения древних писателей и средневековых летописцев, старинные документы и т. п.

Позднейшие пересказы или переложения этих первичных сообщений считались уже не источниками, а пособиями. Пособия доступнее источников. Их легче найти. Кроме того, они более доходчиво написаны. В них меньше темных и непонятных мест. Но доходчивость эта нередко достигалась за счет серьезных искажений информации, почерпнутой из источников. Поэтому настоящий солидный ученый должен использовать в первую очередь именно источники и лишь потом обращаться к пособиям.

Уже в эпоху Возрождения среди исторических пособий стали выделять в особую группу исторические исследования. Это было уже не просто переложение чужих сообщений и описание событий в хронологическом порядке, а сопоставление, проверка и истолкование имеющихся свидетельств. Исследовательский труд предполагал реконструкцию событий прошлого по сохранившимся отрывочным данным, выявление их причин и следствий, наконец,