История и миф - Юрий Викторович Андреев Страница 29

Тема и композиция труда Геродота

Сам Геродот формулирует свой замысел следующим образом: «Это есть изложение исследования Геродота Галикарнасца, (сделанное) для того, чтобы от времени не изгладилось в памяти все, что совершено людьми, а также чтобы не заглохла слава о великих и достойных удивления деяниях, совершенных частью эллинами, частью варварами, что касается как всего остального, так и причины, по которой между ними возникла война». Это вступление вызвало в свое время немало споров в науке, и до сих пор еще смысл его остается не вполне ясным. Неясно значение отдельных слов (например, слова έργα — одни переводят его как «деяния», другие как «сооружения») и всего этого предложения в целом.

Не вдаваясь в детальный анализ текста, т. к. это может завести нас слишком далеко в дебри филологической учености, можно выделить две основные идеи, заключенные в этом отрывке. 1). Историк видит свою цель в том, чтобы спасти от забвения «великие деяния, совершенные частью эллинами, частью варварами» (здесь замысел Геродота сближается с той главной целью, которую ставили перед собой еще эпические поэты, в том числе Гомер, — воспеть «славу мужей» (χλέα άνδρών, как сказано в «Одиссее»). 2). Однако вместе с этим Геродот стремится выяснить причину тех событий, о которых он собирается рассказывать, т. е. греко-персидских войн, и это говорит о том, что перед нами человек, который уже начинает отрываться от почвы мифологии, уже пытается мыслить научно. Эпические поэты никогда не ставили перед собой вопрос о причинах того, что произошло. Причины были известны им заранее — a priori. Они не занимались специальными изысканиями на этот счет. Правда, выяснением причин, а точнее «вины», вызвавшей то или иное бедствие, охотно занимались поэты трагические, например Эсхил, но это говорит только о том, что в сравнении с эпиками они могут считаться уже носителями какого-то иного типа мышления, который мы весьма условно можем определить как «рационалистический».

Конечно, Геродот был весьма далек от понимания подлинных причин событий, а тем более такого сложного события, как греко-персидские войны. В этом отношении он уступает Фукидиду, который уже приблизился к такому пониманию. Само слово αιτία он употребляет скорее в значении «вина», «прегрешение», чем «причина» или «источник» (это опять-таки сближает его с современными ему поэтами-трагиками). Однако уже одно то, что, не довольствуясь простым изложением фактов, он ставил своей целью найти главную причину или вину, породившую всю эту цепь событий, говорит о том, что он мыслил, как подобает настоящему историку.

Мы не знаем, как сложился замысел труда Геродота. С самого начала пришел он к мысли о том, что призван увековечить войну между греками и персами и доискаться до ее причин, или же этот замысел возник уже в процессе работы, а первоначальные его цели были иными? В свое время Ф. Якоби высказал предположение, что труд Геродота не был написан по заранее составленному плану, но вырос, можно сказать, стихийно, оформляясь постепенно, по мере того как шло накопление нового материала. В процессе работы замысел автора менялся. Первоначально Геродот собирался написать сочинение скорее географического или этнографического плана, чем собственно исторического, и, таким образом, превзойти Гекатея с его «Землеописанием». Однако в дальнейшем его увлекла история греко-персидских войн, и он на ходу изменил общее направление и цель своего изложения. Как думает Яко́би, отдельные логосы, составляющие I книгу труда Геродота (экскурсы, посвященные Египту, Скифии, другим странам), первоначально не были логически связаны между собой. Каждый из них был задуман как вполне самостоятельное и логически завершенное повествование, и лишь на каком-то этапе работы они были слиты в единое целое, превратившись в экскурсы — отступления от основной темы. Первоначально число логосов могло быть больше, чем их теперь содержится в «Истории». Сам Геродот ссылается, например, на какой-то ассирийский логос, который в окончательной редакции его сочинения отсутствует.

Гипотеза Якоби встретила многочисленные возражения со стороны других исследователей, хотя мне она представляется весьма правдоподобной.

Сейчас трудно представить, как технически осуществлялась работа «отца истории» над его произведением. Едва ли все то, что мы находим в его труде, было написано по памяти. Вероятно, во время своих путешествий по Греции и другим странам Геродот вел нечто вроде дневников или путевого журнала, куда вносил все, что удавалось ему узнать о том или ином интересовавшем его событии или предмете. Позднее эти заметки подверглись отбору и литературной обработке. Некоторые выросли в пространные новеллы, другие так и остались краткими заметками.

Композиционно все сочинение Геродота распадается на две основные части. Первая представляет собой как бы необычно разросшееся введение к главной теме. Это введение охватывает целиком первые четыре книги из девяти и еще 27 глав пятой книги. Его основное содержание составляет рассказ о росте могущества Персидской державы, начиная с Кира и кончая Дарием I. В связи с этим в повествование вводится множество экскурсов этнографического, географического и собственно исторического характера. Они должны были дать читателю представление о тех странах и народах, которые были покорены персидскими царями и с которыми пришлось потом столкнуться грекам во время нашествия Ксеркса на Элладу. Некоторые из этих экскурсов разрастаются в целые книги (II — Египетская, IV — Скифская).

Вторая часть, которую можно считать главной, посвящена истории греко-персидских войн. Она распадается на три раздела. 1). Ионийское восстание (V, 28—VI, 32). 2). Походы Дария I на Грецию. 3). Поход Ксеркса. Заканчивается «История» описанием осады Сеста осенью 479 г. Едва ли Геродот собирался оборвать свой рассказ именно на этом месте. Скорее всего он просто не успел его закончить должным образом. На возможность дальнейшего развития темы указывают некоторые беглые заметки в тексте «Истории». Так, в VII, 213 автор обещает рассказать о смерти предателя Эфиальта в «последующих логосах». Обещание это не было, однако, выполнено.

В целом композиция труда Геродота отличается исключительной сложностью, можно даже сказать, прихотливостью. Она напоминает извилистую реку. Плывущий по ней никогда не знает, что ожидает его за следующим поворотом русла (сравнение принадлежит французскому филологу Круазе). Множество больших и мелких отступлений от основной темы (προσθηχαι — «дополнения», как называет их сам Геродот) все время отвлекают внимание читателя, так что в конце концов он теряет логическую нить повествования и забывает о том, с чего, собственно, историк начал свой рассказ (ср. нанизывающий стиль восточных сказок). Отступления заключают в себе