Истеричка - Соня Дивицкая Страница 5

- Доступен ознакомительный фрагмент
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Автор: Соня Дивицкая
- Страниц: 8
- Добавлено: 2025-07-18 18:16:43
- Купить книгу
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту pbn.book@yandex.ru для удаления материала
Истеричка - Соня Дивицкая краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Истеричка - Соня Дивицкая» бесплатно полную версию:Сборник рассказов, качественная современная проза, одиночество и место женщины в современном мире.Темы серьезные, но стиль легкий. Юмор автора вводит в заблуждение читателя, который может относиться к незнакомой книге с предубеждением, однако по отзывам критиков, это крепкая проза, книга издается уже второй раз.
Истеричка - Соня Дивицкая читать онлайн бесплатно
– Дорогая моя! – как ни странно, он был рад меня слышать. – Не прячься, не выдумывай никаких срочных дел, нам обязательно нужно встретиться…
Я хотела сбежать, как раз собиралась придумать срочное дело, но не успела.
– Возможно, ты этого и не заметила, – сказал он серьезно, – но третья мировая уже началась, мир катится в очередную пропасть, и кто его знает, свидимся мы еще или нет…
Раз такие дела, то я, конечно, согласилась поболтать. Но перед выездом на всякий случай позвонила Аллочке.
– Бражник в городе, – я ее предупредила, – зовет на кофе. А я боюсь встречаться тет-а-тет с этим маньяком…
– Не могу говорить, – она мне ответила, – я в офисе. Я ничего не слышу!
Аллочка, если позвонить ей на работу, всегда говорит таким голосом, как будто ей зажали нос прищепкой. Она работает в банке, у них так принято, они там все гундят, и Аллочке требуется некоторое время, чтобы перейти на обычный человеческий тон.
– … ты, конечно, со своими барскими замашками не сможешь себе такого представить, но я тебе сообщаю: мой офис занимает целый этаж, нас тут набили двести человек. Да, вот такой вот у нас крутой банк, что мы все как овцы сидим в одном загоне. К твоему сведению, я стою в очереди на принтер уже десять минут, а мой начальник – тупое некультурное бревно, я сегодня в новом платье, а он в упор его не видит. Он хочет, чтобы я в свой единственный выходной пробежала десять километров на банковской спартакиаде.
– Что, правда? – я ей не поверила насчет спартакиады в выходной.
– Да, а что ты удивляешься? Что ты сразу стонешь? Это у нас называется новая корпоративная политика. А ты звонишь мне со своими глупостями… Ты вообще в курсе, куда все катится? Человечество попало в офисное рабство…
Аллочка гундела недолго. Она всегда сначала немного погундит, чтобы вернуть себе самоуважение, а потом возьмет и забронирует столик в каком-нибудь скучном, но респектабельном месте.
На этот раз она взяла отдельный кабинет для некурящих в новом китайском ресторане. Старый центр, швейцар в костюме тибетского монаха, вид из окна на городской собор, и все официантки в кимоно…
Когда Лиза была жива, мы в такие места не ходили. Все наши гулянки проходили в общаге, иногда прямо на крыше. В теплые дни мальчики выползали туда с гитарами. Нет, это была не самодеятельность, мы просто немножко пили водку и немножко пели русский рок, тогда он был как раз на пике.
Меня отпевали в громадине храма,
Была я невеста, прекрасная дама…
ДДТ, «Белая птица», альбом 1996 года. Эту песню часто пел Саня Синицкий. Он считается главным виновником всего, что случилось с Лизой. К нему она рвалась в тот мартовский вечер, а муж не пускал, муж запер ее в квартире, поэтому она и дернулась на балкон. Синицкий в это время отмечал свой день рождения, чужая девушка, не из нашей компании, сидела рядом с ним… Он пел все ту же песню, только уже не для Лизы.
Душа моя рядом летала и пела,
А люди, не веря, смотрели на тело…
Мы обожали Шевчука, и сейчас обожаем. Когда звучат его «Вороны», я знаю, что в этот момент все наши люди думают про Лизу.
А вот Синицкого мы не любим, и поэтому во время каждой эксгумации долго-долго его грызем. Но забегать вперед не буду, до Синицкого еще доберутся.
Ресторан «Шанхай» находится рядом с вокзалом, поэтому Бражник приехал сразу с чемоданом. И не таким уж страшным он показался мне маньяком. Он распушился, он где-то хорошо и вкусно питался эти годы, он стал похож на белого холеного кота. Пальтишко терракот на нем висело непринужденно, на шее вместо бабочки была повязана красная арафатка. Представляю, как он удивился, когда увидел Чернушкину.
Чернушкину никто не приглашал, понятия не имею, как она оказалась у нас за столом. У нее всегда был талант чуять попой, в нашей профессии это очень ценное качество, и Чернушкиной оно пригодилось. Она сейчас работает в областной Думе, то ли командует пресс-центром, то ли заседает там в депутатах… Не знаю точно, я двести лет не видела Чернушкину.
Раньше это была мелкая, очень худая, резкая девушка, которая все время что-то объявляла с кафедры. Последний раз мы с ней случайно встретились через пару дней после нашего выпускного. Чернушкина околачивалась возле Думы.
«Ищу работу», – она сказала. «Какую?» – я спросила. Она и глазом не моргнула, говорит: «В начальство. Хочу в начальство, куда же мне еще идти?»
С тех пор мы не виделись. Но время от времени ко мне приходят странные посты, Чернушкина вешает умные мысли из какого-то цитатника. Предпочитает классиков, вчера она выдала из Бальзака: «В мире, где все горбаты, стройность считается недостатком». Между классиками проскочило что-то личное: «Я не люблю людей, которые… чего-то там такое из себя…». К чему это все? Не знаю. Как многие бездарности… Ах, нет, простите мою резкость. Это раньше мы кидались такими словами «бездарность», «серость»… Сейчас мы говорим спокойнее. У Чернушкиной никогда не было креативных порывов, она, как многие у нас в Думе, предпочитала с умным видом цитировать из проверенных источников, присваивать себе таким образом чужой авторитет. Вот, кстати, только что она повесила цитату Пикассо: «Я всегда делаю то, что не умею делать. Так я могу научиться этому». Ох, ты мама моя дорогая…
Мои друзья потешались над китайским меню, лапшичку, уточку им не хотелось, они заказывали «что-нибудь такое», а я немного опаздывала. Застряла в пробке, и всего-то в двух шагах, мне нужно было протащиться метров пятьсот вверх по набережной и повернуть к собору, «Шанхай» как раз напротив. С дороги видно и черные купола, и золотые кресты, но ползти до них пришлось минут двадцать. Потом я сделал кружочек вокруг церкви, потому что не могла найти парковку. Белая пятерка БМВ раскорячилась на два места, но я протиснулась, припарковалась рядом и перешла дорогу. У входа в ресторан стоял переодетый «шаулинец», он поклонился и ударил в гонг.
Полчаса… Обратите внимание, я опоздала всего на полчаса, но за это время мои друзья успели проскочить официальную часть. Никого не парило, что там у Чернушкиной в Думе, что там у Аллочки в банке, как там у Бражника в Египте… Когда я вошла, они уже обсуждали, как Лиза, бедная, стояла на балконе.
3
Откуда они могли знать, как она там стояла? Никто не видел, никто не стоял рядом с ней, но все успели пристроить Лизу в свои душещипательные очерки о молодых самоубийцах. Публике нравится душещипательное, и мы стараемся, щипаем.
Мы сочиняли, как нежная хрупкая девочка дрожала на ледяном ветру (действительно, был сильный ветер), как она залезала на стул (мы сомневались, на стул ли она залезала), как посмотрела вниз на мужа, муж в это время вышел из подъезда… Она ему сказала, это слышали свидетели, Лиза предупредила: «Я сейчас прыгну». Она произнесла это спокойно, без визга, только повысила голос, чтобы ее было слышно внизу. «Я сейчас прыгну» – и все, больше она ничего не говорила.
Муж повернулся. Он был уравновешенным человеком, все так и говорили про него: уравновешенный – но именно в эту минуту, когда смотрел на свой балкон, задравши голову, на пятый, он не выдержал. Кто-то из особо одаренных уверял, что муж кричал: «Я убью его!» Или: «Я убью тебя!» Но нет, такого он не кричал, это всего лишь наши затертые штампы. На самом деле муж сказал ей:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.