Детство: биография места - Харри Юджин Крюс Страница 17

Мы перелезли через забор, перебрались через канаву и вернулись через молодые заросли к трехпутной дороге, ведущей к хижине. Пока мы шли, Уиллали показал мне две банки табака «Принц Альберт», которые он держал в своих задних карманах. Обе набиты гусеницами. У гусениц имелось множество ножек и по две маленькие штучки на голове, напоминавшие рога. Длиной они доходили примерно до дюйма, иногда до двух — круглые, жирненькие, с ними всегда очень весело игралось. Вокруг двора Уиллали не было забора и весь дом косился к северу примерно на десять градусов. Еще до того, как подняться по ступенькам, мы учуяли запах готовящейся еды в задней части дома, где его бабушка гремела металлическими кастрюлями на чугунной плите. Ее звали Энни, но все называли ее Тетушкой. Старость не позволяла ей выходить в поле, но она умело работала по дому, занимаясь глажкой, готовкой, мытьем полов и консервированием полевых овощей и лесных ягод. Кроме того, она знала много историй, которые, когда у нее находилось время — а обычно оно находилось, — Тетушка рассказывала мне, Уиллали и его младшей сестре по имени Лотти Мэй. Уиллали, мой брат и я называли ее Снотти Мэй[2], но она, похоже, не возражала. Девчонка вышла из парадной двери, когда услышала, как мы поднимаемся на крыльцо, и сразу же захотела узнать, можно ли ей поиграть с нами в книгу. Она была того же возраста, что и я, и иногда мы позволяли ей играть с нами, но как правило отказывали.

— Не-а, — сказал Уиллали, — дуй обратно и помоги Тетушке. Не знаю, о чем ты.

— Принеси нам книгу, — сказал я.

— Принесу те ее, — сказала она, — если дашь мне пятак тех червей.

— Не знаю, о чем ты, — сказал Уиллали.

Она уже увидела две банки «Принца Альберта», полные зеленых гусениц, потому что Уиллали сидел на полу, крышки банок были открыты, и гусеницы выползали наружу. Он устраивал двум из них гонки от одной трещины в полу до следующей, а остальных червей раскладывал в виде маленьких ромбов и треугольников в ходе какой-то игры, правил которой еще не придумал.

— Принесешь книгу, — сказал я, — и можешь взять двух червяков.

Уиллали почти никогда не спорил с моим решением, в том числе и о раздаче гусениц, которых он все утро собирал на лютой летней жаре, и, наверное, поэтому он мне так нравился. Лотти Мэй вернулась домой, взяла каталог «Сирс, Робак» и вынесла его на крыльцо. Брат передал ей двух гусениц и велел идти обратно, сказав, мол ей не подобает играть здесь с гусеницами, пока Тетушка вкалывает на кухне.

— Мне осталось только разложить тарелки на столе, — сказала она.

— Тогда займись тарелками, — сказал Уиллали. Несмотря на свой юный возраст, Лотти Мэй много чем занималась в этом доме. Она могла делать что угодно. Как и все мы.

Мы с Уиллали остались сидеть на полу с каталогом «Сирс, Робак» и открытыми банками «Принца Альберта», из которых вылезали чарующе жирные гусеницы. Затем мы, как всегда наугад, открыли каталог, чтобы посмотреть, какое волшебство ждет нас внутри.

В сознании большинства людей каталог «Сирс, Робак» — это своеобразная низкопробная шутка, неразрывно связанная с уборными. Видит Бог, иногда путь каталога и заканчивался в сортире, но чаще всего подобная судьба его миновала. Все фермеры, черные и белые, хранили сушеные кукурузные початки возле своих двухместных тронов, и початки служили той цели, ради которой их туда помещали, со всей возможной эффективностью и комфортом.

Каталог «Сирс, Робак» гораздо эффективнее применялся в качестве «Книги желаний», как называли его деревенские жители. Они не могли ничего заказать оттуда, но проводили свои редкие часы досуга в мечтах об этих товарах.

Уиллали Букати и я использовали каталог несколько иным образом. Мы сочиняли по нему истории, использовали для плетения паутины фантазий о нас самих. Без этого каталога наше детство вышло бы совершенно иным. Федеральное правительство должно наградить компанию «Сирс, Робак» медалью за рассылку своих каталогов фермерским семьям, за привнесение всех этих красок, таинственности и красоты в жизнь сельских жителей.

Сначала каталог «Сирс» заинтересовал меня тем, что все люди на его страницах выглядели идеальными. Почти у всех, кого я знал, чего-то не хватало: отрезанный палец на руке, раздробленный на ноге, полуотгрызенное ухо, ослепший глаз из-за отлетевшей скобы забора. А если у кого-то все и оказывалось на месте, они носили на себе шрамы от колючей проволоки, ножей, рыболовных крючков и всего прочего. Однако у людей в каталоге не имелось увечий вовсе. Они не только выглядели целыми — на лишенных шрамов телах были на месте все руки, ноги, пальцы и глаза, — но еще и красивыми. Прямые ноги, ни одной лысой головы, а на лицах выражение счастья, даже радости — выражение, которого я никогда не видел у окружающих меня людей.

Юный возраст не мешал мне понимать, что все это ложь. Я знал, что под модной одеждой должны быть шрамы, всякие опухоли и фурункулы, потому что другого способа жить на свете не существует. Более того, в какой-то незапамятный момент я решил, что все люди в каталоге приходились друг другу родственниками — не обязательно кровными, но такими, что знали друг друга, а поскольку они знали друг друга, между ними должны были быть непростые отношения, раздоры, насилие и ненависть, равно как и любовь. Исходя именно из этих установок я начал придумывать истории о людях, которых находил в каталоге.

Как только я приступил к этим историям, Уиллали и Лотти Мэй последовали моему примеру. Их истории ничем не уступали моим. Порой звучали даже лучше. Случалось, мы проводили круглые сутки, когда было слишком сыро для работы в поле, перелистывая страницы каталога и заставляя красивых людей раскрывать тайны своей жизни: как они относились друг к другу, с какими болезнями боролись, какие шрамы носили на своих телах под яркой и нарядной одеждой.

Уиллали достал перочинный нож чтобы прооперировать одну из зеленых гусениц, потому что ему нравилось притворяться врачом. Это я первым вбил в его голову мысль, что он и в самом деле может быть врачом, а поскольку мы почти никогда не видели врачей и они казались донельзя загадочными на своих машинах или роскошных повозках, стремительно исцеляя людей некими секретными лекарствами, эта мысль засела в голове Уиллали, и он начал