Пусть она вернется - Синтия Кафка Страница 17

Примерно в пятидесяти метрах от пляжа действительно плавает какой-то плот с лесенкой, чтобы купающиеся могли на него забираться.

– Давай поспорим, что ты доплывешь туда первой, – бросает он, снимая футболку.

Тимоте в своем репертуаре. Если бы я его слушала, мы бы умерли уже тысячу раз еще в детстве из-за его неугомонности.

– Ой… Это же довольно далеко, там еще небось медузы. А не опасно ли это после выпитой настойки?

– Прежняя Марго вернулась, я не ошибаюсь? Или все-таки ты великолепная Марго 2.0? – дразнит Тим, а в его глаза блестит озорство.

Я колеблюсь, прикидываю дистанцию, а затем выпрямляюсь, стаскивая платье. В конце концов, я же искала способ забыться, и Тим преподнес мне его на блюдечке с золотой каемочкой.

– Марго 2.0 порвет тебя, чувак, – кричу я, кидаясь в волны как безумная.

Он в ответ вопит, что я жульничаю, и пытается ухватить за плечо. Я отбиваюсь и оказываюсь в воде, полностью забыв о папе и его предупреждениях не мочить волосы и подождать часок после еды, прежде чем бежать купаться. Я ныряю, чувствую соль на губах и судорожно колочу ногами, чтобы плыть как можно быстрее.

До понтона я добираюсь на пределе сил и беру паузу, как победитель, прежде чем вылезти – на самом же деле я боюсь перевернуть плот и свалиться в воду. Мой друг присоединяется ко мне несколько секунд спустя и дышит так, будто просто прошелся по воде. Вот гад.

Неужели он поддался, чтобы я победила? Это бы меня совсем не удивило.

Тим меня понимает, выслушивает, ободряет или хвалит. В любых обстоятельствах. Естественно, по сравнению с ним другие парни выглядят совсем бледно. Я смотрю, как он растягивается на плоту, его мускулистый торс блестит от капелек соленой воды.

– Браво! Ты меня убедила. Настоящая Марго 2.0.

– Да, это было неплохо, меня можно поздравить. Что я выиграла?

– О, я тебе предлагаю восхитительную компенсацию! Понятно, что ты совершенно не готова. Этой ночью мы не будем спать под звездами, я забронировал La Casa di Babbo. Фотографии превосходные, хозяин ресторана не солгал. Скорее бы туда добраться!

Я с облегчением благодарю его, и следующие полчаса мы предаемся безделью, укачиваемые прибоем. Понтон достаточно велик для нас двоих, но я ощущаю тепло руки Тима, прижавшейся к моей. Вдруг по коже бегут мурашки. У меня в животе зарождается странное ощущение, и мысли обретают непривычный оборот. Может быть, потому что у меня довольно долгое время никого не было?

Я поспешно вскакиваю, поливаю водой голову (мой отец был бы доволен) и, предложив Тиму реванш, ныряю, чтобы забрать пляжные полотенца.

На этот раз движение должно помочь мне поставить на место разгулявшееся воображение: слишком уж мое сердце трепещет при взгляде на Тима. А это мозг только-только вошел в режим 2.0.

18 мая 2011 года

Я стала ночной птицей. Прогуливаюсь под луной, засыпаю с первыми лучами солнца. Мне нравится сидеть на пляже до рассвета. Когда птицы начинают нарезать круги в небе, я поднимаюсь по лестнице, ведущей к нашему дому, не встречая ни души по дороге, и ложусь, когда деревня просыпается. Звуки пробуждающейся жизни – моя любимая колыбельная.

Тем не менее сегодня утром, пока я бродила одна, как обычно, по улочкам, ко мне обратился мужчина. Я сжалась, как улитка, спрятавшаяся в раковину. И заметила удивление в его взгляде. «Эй, это я, Огюстен», – сказал он. Его голос и имя что-то пробудили во мне. Я думаю, что когда-то его знала и говорила с ним. Может быть, когда я только приехала сюда и была в шоке от побега? Он попытался завязать разговор, но я застыла в ступоре. Я бы хотела, чтобы Лина была рядом, чтобы говорить вместо меня. Она разговорчива, в отличие от меня, и любит поспорить. А я разучилась общаться. Поэтому я повернулась спиной и сбежала. Это ведь моя особенность, я ненадежна и бегу от жизни.

В укрытии, на лавочке в парке возле пляжа, я внезапно и совершенно необъяснимо разразилась слезами. Именно здесь меня обнаружила Жеромина, возвращавшаяся со своего ежедневного паломничества к источнику святой Джулии, покровительницы деревни. Мне не удалось спрятать свое настроение, и она начала выяснять у меня причину моей печали, но я и сама ничего не понимала. Может быть, причиной был тот мужчина, от которого я сбежала, какое-то воспоминание промелькнуло в сознании, или наоборот, я что-то не могла вспомнить? Пожилая женщина пробормотала несколько слов на своем диалекте, поглаживая мою руку.

«Воспоминания – они как леденцы, – повторила она по-французски, будто рассказывая мне некую историю. – Порой они сладкие и вкусные и оставляют у нас привкус желания. А иногда они застревают в зубах и можно даже сломать один об них. Но мы тем не менее постоянно хотим их пробовать и пробовать».

Она смогла вызвать у меня улыбку и даже мимолетное желание пососать карамельку. Но, может быть, такое возможно только с такой женщиной, как я? Такие чудовища, как я, портят любые приятные воспоминания. Я бы так хотела вытащить все скелеты из моих шкафов, выбросить их на помойку и обрести покой.

11

Проведя всю вторую половину дня в разъездах по деревням, опрашивая местных, которые не всегда даже дослушивали до конца вопрос, я пришла к неутешительным выводам. Почему мы явились сюда, не имея за спиной хоть каких-нибудь зацепок, за исключением разве что выставки в Лури? Не лучше ли было довериться профессионалу? Как всегда, когда я устаю, мне хочется залезть под одеяло и ни о чем не думать. Мне хочется поскорее вернуться в гостиницу. Увы, но мы уже добрых десять минут тащимся за фургоном с прицепом и никак не можем включить хотя бы третью скорость и обогнать его. Поначалу меня еще забавляла наклейка на бампере «Частые остановки для разбрасывания цветных камешков», но сейчас я уже хочу сама бросить камень прямо в кабину. За нами вытянулась длинная змея из машин. Тим ведет себя стоически, а меня просто распирает желание нажать на клаксон вместо него.

– Ты начала раздражаться? – догадывается он.

Друг читает меня как открытую книгу, и сейчас это почти бесит.

Тем не менее я строю в ответ ангельскую рожицу.

– Никак нет, я балдею.

– Врушка! Ладно, давай сыграем в игру, это тебя отвлечет.

– А игра