220 метров - Евгения Сергеевна Овчинникова Страница 16

Стандартные вопросы об образовании, семейном положении, проживании, и Иван Вадимович попрощался и ушел. Скрынников повел носом, встал и попытался открыть форточку. Он дергал ручку, но ничего не получалось.

– Здесь форточки не открываются, – сказал Михаил.

– Почему? – с удивлением повернулся к нему следователь.

– Закрашивали поверх, там слои краски, – сказал подошедший Михаил.

– Они кухню не проветривают? – изумился следователь.

– Нет, – ответил Михаил.

– Черт, от вони умереть можно.

Скрынников огляделся и нашел бесхозный ржавый нож на заброшенном столе, взял его и принялся отколупывать краску по периметру форточки.

– Лучше створку целиком открыть, тут зазор не так залили краской, – сказал Михаил.

Он взял у следователя нож и, сковырнув краску, освободил нижнюю часть правой створки. Игорь Вячеславович с силой дернул за ручку, и створка, выплюнув куски краски с верхней части, распахнулась. Окно со стороны улицы не красили, поэтому оно открылось быстро, и в кухню, давно не видавшую свежести, ворвался холодный воздух. Запахло мокрой землей и опавшими листьями. Привлеченные шумом, на кухню прибежали жильцы – Нателла Валерьевна, Зухра, Паша-программист и Роман Петрович.

– Не беспокойтесь, мы просто открыли окно, – успокоил их Скрынников.

Все, кроме Нателлы Валерьевны, тихо удалились.

– Тебе кто разрешал?! – визгливо спросила Нателла Валерьевна, глядя на Михаила.

– Я разрешил, – отрезал следователь, и Нателла Валерьевна, зыркнув на агента, убралась из кухни. Раздался злобный щелчок выключателя, потом еще одного, и кусок коридора, видимый из кухни, почернел.

Скрынников сел обратно и начал писать шапку для следующего свидетеля.

– Почему вы отпустили Ивана Вадимовича? – спросил Михаил. – Он же сказал неправду, что не знает женщину.

– Потому что, – Скрынников сделал паузу, и в ней Михаил мысленно добавил «дорогой Ватсон», – в старых делах мы не можем опираться на улики за отсутствием таковых, поэтому рассчитываем исключительно на добрую волю и чистосердечное признание убийцы.

– Он – убийца? – изумился Михаил.

– Пока не знаю, может, убийца, может, только свидетель. Или не имеет вообще никакого отношения к делу, – спокойно ответил следователь.

– А Нателла Валерьевна? – спросил Михаил.

– По ней непонятно, – ответил Скрынников. – Нож она узнала.

– Они вряд ли могли быть сообщниками, – задумчиво сказал Михаил.

– Даже не представляете, какая дичь может твориться в коммунальных комнатах под носом у кучи жильцов. Не недооценивайте людей. Вы ведь агент, хорошо в них разбираетесь.

– Ну-у-у, – протянул Михаил. – Труп у меня впервые.

– С почином, – засмеялся Скрынников, и Михаил онемел от этого поздравления. – Повезло, что старожилы до сих пор в квартире. Без них был бы стопроцентный глухарь.

– Ну что, дальше? – спросил Михаил. – К Роману Петровичу?

– Это второй алкоголик? У него в комнате так же, как у первого? – спросил следователь.

– Нет-нет, у него относительно чисто, – торопливо заверил его Михаил. – Не так опустился, как Иван Вадимыч.

– Тогда ведите, – сказал Скрынников, вставая.

Он пропустил Михаила вперед, и тот зашагал по коридору, по пути щелкая выключателями.

Глава девятая,

в которой Скрынников и Михаил продолжают опрос свидетелей, а читатель узнает о быте и жизненных ценностях «старшей по квартире» Валентины Афанасьевны, логопеда Анны и вахтовика Василия.

Дверь Романа Петровича была заперта, на стук он не ответил.

– Ушел, черт, – сказал Михаил. – Или закрылся и спит.

– Давайте тогда к Валентине Афанасьевне, – сказал следователь. Михаил внутренне восхитился, как Игорь с первого раза запомнил весь набор имен обитателей десятикомнатной коммуналки. – Вы, кстати, не обязаны со мной ходить, – продолжил Игорь Вячеславович. – Опрос затянулся, а у вас, наверное, дела.

Михаил невнятно промычал – признаться, что ему любопытно расследование, было стыдно, а объяснения с ходу он не придумал. Поэтому он сделал вид, что не услышал последних слов следователя, шагнул к двери Валентины Афанасьевны и толкнул ее.

Они вошли в типичную «бабушкину комнату». Поверх серого ковролина тут и там – коврики, цветы в горшках, диван с брошенным вязанием, старая мебель вперемешку с новой, фотографии на стенах, стол с клеенкой и четырьмя салфетками, на которых стояли чайные чашки. Здесь не было неврозного порядка, как в комнате Нателлы.

– Проходите, проходите, – Валентина Афанасьевна поднялась с кресла и выключила телевизор. Пульт она положила на подлокотник поверх газеты с программой передач. От этого жеста веяло таким уютом, что напряженные плечи Михаила опустились сами собой. Он заметил, что Скрынников тоже выдохнул. В этой комнате все было просто, благополучно.

Михаил крутил в голове слово «обычно», пока Валентина Афанасьевна суетилась, наливала чай и подкладывала конфеты в вазочку.

– Вообще-то нам не положено, – сказал Игорь Вячеславович и сел за стол.

– Ох, извините, не знала, я же от души, – пробормотала старушка растерянно. – Сейчас уберу. – Она протянула руки к чашке и вазочке, но следователь жестом остановил ее. Лицо у него смягчилось.

– Не надо, давайте чаю, уже четыре часа говорим без перерыва, да, Михаил?

Следователь внезапно подмигнул Михаилу, как подмигнул бы ребенку, вовлекая его в свою игру.

Старушка успокоилась и села, подвинула Михаилу чашку и поставила вазочку с конфетами ближе к гостям. Скрынников быстро съел шоколадную конфету и залпом выпил чай, потом отодвинул в сторону салфетку и достал из своей папки бумагу и ручку. Валентина Афанасьевна убрала чашку и вытянулась в струнку, сложив руки на столе и внимательно глядя на следователя. Для встречи она приоделась в юбку и пиджак, хотя дома обычно носила велюровый спортивный костюм. Сам костюм Михаил заметил сложенным на спинке дивана. Михаил подвинул к себе салфетку и конфеты, пил чай и ел сладости не торопясь – почувствовал, как опросы вымотали его.

– Валентина Афанасьевна, мы выяснили, когда примерно была убита женщина, которую нашли в перекрытиях.

Она ответила долгим удивленным взглядом. Скрынников секунду понаблюдал за ее реакцией, потом рассказал подробно, что за женщина, как погибла, примерный год смерти. Валентина Афанасьевна слушала внимательно, не перебивая, по глазам было видно – вспоминала. И когда в его речи наступила короткая пауза, сказала:

– Была такая женщина. Приходила к Ване. Рома – у того новая каждую неделю, а у этого – одна, долго. Знаете, такая, с характером, видно, что умная, да жизнь не сложилась.

– Имя помните? – спросил Скрынников.

– Имени не знаю, ни разу не слышала. Иван тогда уже пил крепко, общаться мы перестали. Я ее почему запомнила: на кухне мы встречались, говорили, приятная такая. Красавица, наверное, в молодости была. На меня мужчины никогда не смотрели, а от нее – прям глаз не отрывали. Одевалась всегда нарядно. Вы у Ивана-то спросите, он скажет и как зовут, и другое.

– Спросим, – кивнул Скрынников.

Валентина Афанасьевна подняла на него глаза.

– Подождите… там что, она? В перекрытиях?

Старушка растерянно переводила изумленный взгляд со следователя на Михаила. Михаил уставился в свою чашку.

– Мы не знаем, – сказал Игорь Вячеславович. – Как раз сейчас устанавливаем личность убитой.

– Ее убили?!

Старушка заволновалась, встала со стула и начала нервно прибираться на столе.

– Как же так… как же тут дальше жить.

– Вы не волнуйтесь, дело это давнее, вам ничего не грозит, – спокойно сказал Скрынников, и Валентина Афанасьевна поставила на место чашки и опустилась на стул.

– Мы пытаемся понять, в какой момент в комнату Нателлы Валерьевны подкинули тело.

Валентина Афанасьевна задумалась, глядя в свою чашку.

– Когда закрывали дыру. Ваня, наверное, с рабочими сговорился.

– Не спешите обвинять соседа. Нателла Валерьевна не могла не заметить труп, ведь доски клали при ней, – ответил следователь.

– Ее же не было, – сказала Валентина Афанасьевна и поджала губы, словно слова вырвались без ее воли.

Она заморгала и стала переводить взгляд с агента на следователя.

– Она сама сказала. Когда стелили доски, никакого трупа, по ее словам, в перекрытиях не было, – сказал Скрынников. – Получается, труп подкинули позже, но она утверждает, что пол больше не вскрывали.

– Так не было Нателлы Валерьевны! Она забыла, наверное! – воскликнула старушка, обрадовавшись, что может помочь. – Наточка была на даче, как всегда летом. А ключ оставляла у меня.

– Сейчас не оставляет? – улыбнулся Скрынников.

– Сейчас нет, всех ненавидит. Она ж того. Ну и девочка теперь с ней, – спокойно пояснила Валентина Афанасьевна, постучав пальцем по лбу. – В общем, она и правда приезжала, но раньше, когда варили балки. Назначили день сварки, время, она к нему приехала. И она была, и я была, мы смотрели, как варят. А потом коммунальщики тянули с полом. Два раза