У смерти на краю. Тонечка и Гриша - Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик Страница 7

Степан был в рейсе. Обратиться было не к кому.

Тут судьба в лице Петра Михайловича предложила смелый «кавалерийский наскок».

Раз власть — советская, то и законы — советские.

По его плану, Гриша и Тонечка идут расписываться, а потом молодожёны падут в ноги родителям. Тогда уж мать будет просто обязана принять случившееся и не перечить. На манер Александра Македонского предложил начальник курсов просто разрубить этот «гордиев узел» проблем!

Решено.

Сделано.

Лётом летела Тонечка к условленному месту, чтобы потом степенным шагом под руку с Гришей войти в помещение загса и поставить свои подписи под свидетельством о браке.

Расписались.

И под испытующим взглядом старой, седой регистраторши робко поцеловались. В первый раз в их жизни.

Зарделась Тонечка, бархатными звёздами вспыхнули карие глаза. Издревле от предков передавшимся ей женственным и лукавым взглядом из-под ресниц оглушила она Гришу, камнем застывшего перед ней.

Под руку вышли на улицу.

— Куда теперь, Гришенька?

— Нас в гости позвали, Тосенька. Пойдёшь?

— С тобой? Босая на край света побегу!

— Люблю тебя… До смерти люблю!

— И я, Гришенька… Желанный мой…

4. Злой Рок и Любовь

Осторожнее, Тонечка! Берегись, чтобы не услыхал твои слова ревнивый и злой Рок.

Рок, ревнивый к чужому счастью, к чужой радости.

Рок, злой к чужой жизни.

Остерегайся, чтобы не вспыхнули гневом глазища его — безжалостные и бездонные глубины, в которых мечутся отблески пламени от взрывов и зарева пожарищ, в которых плачут, бьются вдовицы, в которых царит смерть…

Берегись, Тонечка, чтобы не наслал он на вас беды неисчислимые, чтобы не погубил и любовь вашу, да и самоё жизнь!

Кто же может противостоять злому Року?

Мечта и убеждённость — вот то, что так часто создаёт иную реальность, преобразует её.

Надо опереться на твёрдость духа и цельность натуры, чтобы противостоять Року, чтобы вытребовать от судьбы своё счастье.

Тем более если сама Любовь сулит тебе это счастье. Она зрит в будущее и часто небольшими бедами отводит от своих любимцев настоящие трагедии… откупает их, хранимых ею, у Рока — грозного и неумолимого, но склонного к азарту.

Высмотрев новую жертву, хищно навис Рок над молодыми…

Но тут же рядом с ним возникло сияние, запела свирель…

— А! Это ты? Твои избранники? Что предложишь мне за их жизнь?

Любовь на секунду задумалась…

— Я ставлю верность их друг другу во всех испытаниях, а ты — жизнь для них, пусть бедную, пусть тяжёлую, но долгую жизнь! Идёт?

— Идёт! Крути орбиту Земли!

Тёмные энергии теснят со всех сторон границы маленькой Солнечной системы. Свиваются и распрямляются невидимые глазу энергетические спирали, пытаясь пробиться внутрь светлой крепости.

Захватить её. Превратить в пустыню.

Но солнечный ветер стойко удерживает их натиск. В волнах света летят-кружатся планеты.

И каждая поёт на свой лад.

Виолончелью среди инструментального ансамбля Солнечной системы выделяется голос Земли. Глубок он и женственен. По-девичьи красив и по-матерински ласков.

Могучая призрачная рука выхватила прядь чёрных вихрей и, смешав с лучами солнца, скатала всё в туго сжатый сгусток. И, скатав, запустила его прямо к голубому сиянию планеты. Шарик пробежал несколько раз по орбите, как по желобку рулетки… И упал в свою лузу! Взорвался, выпустив на волю случайности и события, беды и испытания, тяжкий труд и лишения, искушения и чёрный туман отчаяния…

— Что же, смотри. Я сделал ход.

— Так много зла? Ты воистину неумолим…

И вот, на подмостках земной жизни начинается следующий акт.

5. Как Тонечка и Гриша пали родителям в ноги. Отъезд на Сахалин

А пока Тонечка и Гриша степенно идут в гости. На скромный свадебный пир. Два преподавателя Гришиного училища, пожилые супруги, пригласили молодых отобедать с ними, отметить такое важное событие — рождение новой советской семьи.

Восторг и страх шли рука об руку с Тонечкой.

Вот она, Тонечка — замужняя!

Но как сказать, как открыться матери, ведь Катерина о Грише и слышать не хочет! Мамочки мои, что теперь будет…

Решено было подождать немного, совсем чуть-чуть. Гриша уже заканчивал учёбу и ждал распределения. Поэтому после «свадебного» обеда Тонечка… просто пошла домой. Одна, без Гриши.

И ничего дома не сказала.

И жизнь покатилась дальше по привычной колее.

Через несколько недель подошло к завершению обучение Гриши. Скоро предстояло ему с молодой женой отбыть к месту службы.

На Сахалин!

Командиром пулемётного взвода!

Откладывать новость долее Тонечка не могла, не смела.

И вот одним нервным днём молодые супруги отправились к Катерине сообщать всё разом: и о том, что Гриша — теперь её, Катерины, зять, и что завтра молодые отбывают на Сахалин, на заставу. И что пути назад теперь нет!

— Гриша, вот и Угольная…

— Пойдём, Тосенька. Да не дрожи ты!

— Ой, Гриша, что будет…

Трепеща душой, на подгибающихся ногах, подошли они к Тонечкиному дому, некоторое время маялись у ворот. Но делать нечего. Зашли, как в прорубь с головой нырнули.

— Мама! Мы с Гришей…

— Тося, дай я объясню. Катерина Павловна, тёща дорогая! Вы поймите, мы с Тоней… поженились мы с Тоней! И всё тут! Вы, Катерина Павловна… У меня предписание ехать завтра на Сахалин. Вот. И мы с Тоней едем завтра. Всё… вот, всё сказал.

И это-то Тонечка! Тихая Тонечка! Упёрла Катерина руки в бока, гневом сузились глаза её, закричала, чуть не завизжала она:

— Антонина! Ты это что удумала! Верно люди говорят: в тихом омуте черти водятся. Ну да я тебя поучу! А ты, зятёк незваный-непрошеный, ступай вон!

Да, дорогие читатели, мало кто может явственно, воочию, представить себе тот возмущённый, просто вулканический гнев, который обжигающей лавой обрушился на головы бедных молодых. Восемнадцатилетней Тонечке и двадцатипятилетнему Грише!

Катерина, в первые секунды оглушённая новостью, мигом оправилась и фурией накинулись на молодожёнов. Кликнула старших сыновей, те вытолкали из дома Гришу, не смевшего сопротивляться разъярённой тёще и шуринам.

Тонечке же досталось ещё страшнее. Мать побила её, велела братьям связать её ремнями и засунуть, рыдающую, под кровать, чтобы одумалась.

Убитый таким немыслимым, непредугаданным поворотом событий, с небес счастья рухнувший прямиком в пучину мрака, Григорий пошёл куда глаза глядят, куда ноги поведут. Что было ему делать, а? Ведь во Владивостоке он чужак! А Беловых тут — целая слобода!

И привели его ноги, оказавшиеся много умнее головы, прямо на вокзал Владивостока. Там он сел на лавку и стал ожидать возвращения поезда своего тестя, Степана. Поезд прибыл утром.

Измученный Гриша кинулся