У смерти на краю. Тонечка и Гриша - Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик Страница 6

Грамотная и довольно развитая девушка, она хотела учиться. Но, увы, Катерина отпустила Тонечку только на курсы подготовки воспитательниц детских садов.

Да, с новой властью стали организовываться детские сады, увеличивалось количество амбулаторий, школ.

Катерина, казачка твёрдых правил и старых понятий о жизни, не представляла себе дочерей служащими! Дочери должны быть жёнами, матерями, хозяйками в своём дому, а не бегать с портфельчиками на «службу». Служить должны мужчины! Не просто так называют их, мужчин: муж и чин! Оба старших сына Катерины радовали мать, поднимались при новой власти. В люди выходили.

Но, как бы то ни было, под влиянием мужа Степана Катерина согласилась на эти курсы для Тонечки. Всё равно судьба дочери была уже матерью расписана и устроена. Катерина сговорилась со своей подругой и ровней. У той был сын, старше Тонечки лет на семь. По казацким меркам — очень правильно. А Прохор — жених богатый.

Он давно вздыхал по Тонечке. А кто не залюбовался бы юной чаровницей с таким ясным, добрым личиком? От Тонечки просто веяло уютом и весельем, рядом с ней расцветали цветы, солнце выходило из-за тучек. Да и не болтлива она была. От Катерины достались ей степенность и умение твёрдо и весомо сказать как отрезать. Но пылал во всех женщинах Беловых такой мощный женский огонь, что мужчины против воли оборачивались вослед, затаив дыханье.

Ох, хороша была Тонечка!

Катерина уговорилась с Симой, своей двоюродной сестрой, имевшей маленький домик во Владивостоке. В будние дни Тонечка, когда ходила на курсы, гостевала и столовалась у тётки, а на выходные уезжала домой, на Угольную.

Чай, не ближний свет-то!

Тётка любила племянницу за уживчивый характер, за стремление всё уладить, всем помочь, да и любая работа горела в Тонечкиных руках. Сдружилась Тоня и с Галей, старшей дочерью тётки Серафимы.

Теперь Тонечка ходила на курсы. Она уже взрослая! И впервые в жизни получила относительную свободу. Гуляли они с Галей и ухажёром Прохором по Владивостоку, даже раз в музей сходили. Чудно там показалось девушке, но интересно. Тётка отпускала их с Прошей в кино, только чтобы к ужину были дома! С этим у тётки строго. Но ничего, Тонечка привыкла быть под рукой суровой матери и не причиняла тётке хлопот.

А Проша, сговорённый жених, пока что учился — оканчивал школу молодых командиров, готовящую кадры для пограничных застав.

Называлось это учебное заведение — Владивостокская высшая пехотная школа. Была она передислоцирована в марте 1922 года из города Омска во Владивосток, когда 24-ю пехотную Омскую школу командного состава реорганизовали в командные курсы. К тридцатым годам школа уже носила имя Калинина. Готовили во Владивостоке не только строевых военных, обучали там и военных разведчиков, имелось при школе и секретное отделение для иностранных курсантов: корейцев, китайцев, японцев. Забегая вперёд, надо заметить: много пользы принесло это советской России.

Однако главное — в высшей пехотной школе из детей казаков, рабочих и крестьян ковали квалифицированные армейские кадры, офицеров РККА, специалистов широкого профиля. В том числе и пограничников. И учились в этой школе молодых командиров талантливые юноши, придирчиво отобранные по всей стране. По комсомольским путёвкам, партийным распоряжением присылали их отовсюду, со всех концов огромной советской страны.

К концу своего обучения Прохор сдружился с Григорием, сыном брянского крестьянина, из семьи бывших крепостных.

Григорий Мусенков оказался заметной фигурой на курсе. Мало того, что играет на гармони (сам выучился на слух), он и молодец хоть куда: высокий, голубоглазый и русоволосый богатырь с широченными плечами. А ещё в Григории ощущается сила несгибаемая, авторитарность и разумность, заставляющие других признавать в нём «старшего». Теперь сказали бы, что чувствовалась в нём яркая «харизма». Но тогда такое словечко не в ходу было.

В 1930 году приняли его в ряды ВКП(б). Было тогда Григорию 23 года. А появился он на белый свет в знаменательный день — 22 апреля — день рождения вождя всего мирового пролетариата Владимира Ленина. Так-то. Но Григорий считал нескромным упоминать в такой день о себе. Вот и не справлял свой день рождения.

Учился Григорий легко и блестяще, чем заслужил уважение даже самого начальника этих курсов Петра Михайловича — бывшего офицера царской армии, подпоручика, в 1918 году принявшего сторону красных. До назначения во Владивосток Пётр Михайлович был командиром 50-й стрелковой бригады. В числе очень и очень немногих он дважды награждался орденом Красного Знамени за подвиги на фронтах Гражданской войны. Удивительно было Петру Михайловичу наблюдать в парне из глухой брянской деревушки выдающиеся аналитические способности военного, умение трезво и разумно оценить учебную боевую обстановку.

Страсть же к чтению в Григории его просто поражала. Читал курсант мемуары, читал ту специальную техническую и военную литературу, которую начальник курсов рекомендовал или из собственной библиотеки приносил талантливому юноше. С упоением проглатывал Гриша и исторические книги. Или про путешествия, природу. Не жаловал он только приключения или, не дай Бог, «про сыщиков».

— Чепуховина это и ерунда! Только время терять.

— Да брось, Гришка, интересно же! — пытался спорить Прохор, не на шутку увлекавшийся чтивом «про сыщиков».

— Ты математику пересдай! — одёргивал друга Григорий.

Желая впечатлить и хоть в чём-то взять над другом верх, Прохор стал хвастать — ни более ни менее — своей невестой!

Тонечкой!

Да и переусердствовал.

Решил познакомить Гришу с Тонечкой. Козырнуть ею, так сказать, чтобы окончательно сразить друга своим будущим счастьем.

Да.

Ну что тут скажешь? Глупо, конечно. Молодо-зелено…

Вот и познакомил на свою беду.

Дело-то было в том, что матери объявили сговор по казацким обычаям — не выясняя желания невесты. Главным было — желание жениха. А Тонечка, при всей её беззлобности и бесконфликтности, тоже была казачка с горячей кровью. Увы, Прохора она не любила. Ни в кого она пока не была влюблена. Пташкой небесной парила Тонечка, радовалась жизни, как одна только ранняя юность и умеет.

И вдруг грянул гром небесный!

Сошлись звёзды в зените — Тонечка увидела Григория.

А Григорий… в таком случае говорят — разума лишился.

Матери предполагают, но любовь, когда имеет задумки, командует и самой судьбой. Вот так, по её велению брянский паренёк каким-то чудом оказался вдруг на краю света, во Владивостоке. И встретил юную казачку.

Тонечка и Гриша бегали тайком в кино, разговаривали обо всём на свете и скоро поняли, что это — судьба. Одна на двоих. У Гриши не было ни кола ни двора. Не был он завидным и богатым женихом. Не то что Прохор.

И когда Григорий отправился к Катерине просить руки Тонечки, его попросту выгнали взашей.