Манная каша на троих - Лина Городецкая Страница 26

похороны. Ира вздохнула, объяснила ситуацию: никак не получится приехать. Через два часа отходит поезд в Кисловодск – наконец собрались в отпуск с мужем. Дочери, слава Богу, взрослые, можно спокойно поехать вдвоем. Муж по профсоюзной линии получил на работе путевки в пансионат. В общем, редкий такой выезд в большой, а может, и не очень большой мир. Но выезд.

Расплакалась она уже в вагоне, когда муж уснул. Он взял спальный вагон, решил не скупиться. Дорога долгая, мало ли какие попутчики попадутся. Вадим – человек достаточно замкнутый, но Ира привыкла. Есть в этом и определенные преимущества. В свой личный мир не всегда пускает, но и в ее не топает башмаком сорок пятого размера.

Чай был, как всегда в поезде, вкуснейший – крепкий, сладкий, словно настоянный на травах всех лугов, которые пролетали мимо их поезда. Постель – на удивление светлая и сухая. Вот что значит сервис в спальном вагоне. Вадим почитал «Известия», пролистал «Правду», хмыкнул, узнав о новостях с полей СССР и очередной ударной комсомольской стройки. В дорогу он предусмотрительно запасся свежими газетами, но, кроме сообщений о горячих событиях в Никарагуа, острых тем не было. Сказал, что фельетоны изо дня в день все скучнее, и уснул.

Ире же не спалось. А ведь как любила в молодости этот стук колес, и легкую дремоту, которую он навевал, и мелькающие леса и подлески, и станции за окном…

Она накинула халат и вышла в коридор. За вагонным окном легкий дождь мелкими каплями серебрился под пролетающими редкими фонарями. Все-таки первое сентября завтра, лето 1980 года заканчивается. Чинно, тихо в вагоне, лишь в купе проводницы слышны голоса. А вот и она сама, молодая девчонка, выглянула из двери, проверяя, нет ли кого-то в коридоре. Поверх ночной сорочки набросила форменную рубашку. Смешно. Мужской голос окликнул ее, и девушка, обернувшись, приложила палец к губам. Бочком прошла в тамбур, в туалет. Любовь не всегда бывает по уставу…

…И опять вспомнилась Наденька. Почему жильцы дома называли ее именно так? Потому что улыбалась всем, улыбка у нее была роскошно-белозубой. Да, Надя Рабинович была хороша. Наверное, самой красивой слыла не только во дворе их, но и на всей негромкой улице, затерявшейся в сердце старого района.

Но в красоте ли дело, да и счастье ли в красоте? А может быть, соседи жалели Надю. Она же так рано осталась без мамы. Глупо погибла Бина – услышала шум за дверью их квартиры, выходившей прямо на улицу, топот ног, испугалась за дочь, которая должна была вернуться, выглянула и оказалась в центре каких-то криминальных разборок. Редко, но случались они в те годы после нэпа. Случайная пуля попала в голову… А через год отец Нади женился, быстро очень, судачили соседки. И кончилась у Наденьки спокойная жизнь. Да и какой может быть мачеха, если она всего на пару лет старше падчерицы, откуда отец привез ее, кто знает… По любви, не по любви женился, долго эта тема была самой главной во дворе, все соседки обсуждали, понять не могли. Но быстро навела новые порядки молодая жена, через год родила мужу позднюю дочь, в которой они оба души не чаяли. И осталась Наденька вроде как на обочине. Есть дом, и нет дома…

Проводница вернулась в свое купе, негромко щелкнул засов. Жизнь продолжается.

Как же давно Ира не была в своем старом дворе! Вышла замуж, получила квартиру и закрыла за собой зеленую калитку, на которой каталась все детство. Надо было только одну ногу просунуть между резными металлическими дужками, а другой отталкиваться – получались самодельные качели. А какие еще тогда были развлечения? Куклы? Смешно вспоминать эти тряпичные фигурки с нарисованными глазами и ртом, которые они называли куклами. И кормили, и спать укладывали, и лечили их. Лечить кукол помогала Наденька, по доброте своей душевной. Она была лет на семь старше и после женитьбы отца часто находилась у Иры дома. Ирина мама жалела ее – не то чтобы голодной ходила девушка, но потерянной. И оставляла тетя Лиза ей пару котлеток, картошечки молодой с укропом. Любила Наденька вот так заскочить, обнять тетю Лизу, разворошить косички Ире, перекусить, пощебетать о чем-то и убежать по своим делам. «Нет ей пристанища»,– говорила мама и жалостливо смотрела Наде вслед.

В доме у Иры познакомилась Наденька с Васей. Она как раз причесывала Ирины волосы, вплетала ей в косички красивые ленты, мастерица она была настоящая, а тут Ирин старший брат Боря с другом пришли. Мама засуетилась, гостя надо принять, уговорила и Надю пообедать с ними. Стол накрыли скатертью. Ах, какой салат резала мама! Тоненькие дольки редиски с огурцом, зеленым луком и сметаной. Питались они без всяких изысков, просто, вкусно, сытно по возможности. Нет, не всегда было сытно. И голодать приходилось… Помнит Ира, как просила у отца булочку, а если нет булочки, то хлебушка или хотя бы корочку. Но бывало, что и корочки к вечеру не оставалось. Легче стало только перед войной. Старший брат устроился электриком, мама подрабатывала, готовила к торжествам на заказ выпечку, все знали, что вкуснее штруделя Лизы Злотник нет в округе, а может, и во всем городе.

А почему заалела Наденька и отказалась обедать в тот день? Значит, бывает любовь с первого взгляда. Ира давно это поняла… Но мама все-таки уговорила, посадила девушку рядом с Васей, просто чтобы ей не скучно было. А получилось, что, не зная того, благословила их.

Пришлось Ире быть тогда главной доверенной Наденьки, маленькой наперсницей старшей подруги. И закрутился роман. Приезжал Вася с другого конца города, где находилась его военная база, приезжал нечасто, в увольнительные. Убегала Надя с ним в кино, потом вел он девушку в любимую кондитерскую, где были самые вкусные эклеры и безе, и Надя иногда покупала для Иры и своей младшей сестренки Сонечки по пирожному. А потом гуляли они по набережной, катались на маленьком речном трамвайчике, целовались украдкой. И рассказывала, все рассказывала Наденька Ире. Поделиться хотелось. Книг про любовь можно было не читать, вот она, книга,– наяву.

Но поняла вскоре Ира, что счастье – оно такое, из пирожных безе сделано, хрупкое то есть. Вот бы радоваться Симе, мачехе Нади, что можно выдать падчерицу замуж, да тут отец Нади очнулся от вечной спячки и заявил, что «гойского» зятя не потерпит, что немало настрадался он от погромщиков, родителей и брата потерял и в семью свою никакого Васю не пустит. Может,