Едгин, или По ту сторону гор - Сэмюэл Батлер Страница 25

Не думаю, что даже мой хозяин, мошенническим путем выудивший у доверчивой вдовы ее состояние, должен был реально подвергаться страданиям более тяжким, чем те, коим подвергается человек, с готовностью предающий себя в руки врача. И все же время для него настало отнюдь не легкое. Звуки, слышанные мной, неложно свидетельствовали, до чего ему было больно, но уклониться от наказания он не пытался. Он был совершенно уверен, что всё это для его же пользы; и я считаю, он был прав. Не могу представить, чтобы этот человек вновь рискнул растратить чужие деньги. Может, и растратит — но прежде чем он это сделает, должно пройти много-много времени.

За время пребывания в тюрьме и путешествия я успел открыть многое из описанного выше, но всё это до сих пор казалось столь странным, что я постоянно испытывал страх, как бы не допустить неделикатность из-за неспособности смотреть на вещи с той же точки зрения, что и окружающие; однако после нескольких недель у Носниборов я стал лучше понимать, что к чему, особенно наслушавшись рассказов о «недуге» хозяина, ибо он не уставал вновь и вновь во всех подробностях распространяться на эту тему.

По-видимому, он подвизался на городской фондовой бирже в течение многих лет и скопил огромное состояние на сделках по купле-продаже акций, не выходя за рамки общепризнанно законного или, во всяком случае, рискованного, но позволительного ведения дел. Однако в ряде случаев он испытал сильное искушение загрести денег, намеренно введя в заблуждение контрагента, и провернул операции с двумя или тремя суммами, которые не делали ему чести и самого его покоробили. К несчастью, он отнесся к укорам совести легкомысленно и не придавал значения симптомам начинавшегося недуга, пока не появилась возможность совершить мошенничество очень большого масштаба — он изложил мне суть обстоятельств, и действительно, махинация выглядела хуже некуда, но излагать здесь ее детали я не считаю нужным. В общем, он ухватился за эту возможность — и осознал, что с ним не все в порядке и что расстройство это весьма серьезное, когда было уже слишком поздно. Слишком долго он пренебрегал самим собой.

Он тут же поехал домой, а дома как можно осторожней, стараясь не слишком их напугать, сообщил новость жене и дочкам и послал за одним из самых знаменитых распрямителей королевства, дабы тот вместе с их семейным практикующим распрямителем провели консилиум, ибо случай явно был крайне серьезный. По прибытии светила он изложил ему историю, выразив опасение, что моральные устои его не иначе как пошатнулись, причем недуг сильно запущен.

Знаменитость, сказав несколько ободряющих слов, заверила, что не все потеряно, и приступила к постановке более точного диагноза. Распрямитель задал ряд вопросов о родителях г-на Носнибора: не страдали ли они моральными расстройствами? Ему было отвечено, что ничего серьезного у них не наблюдалось, но вот его дед со стороны матери, на которого он, как считается, похож внешностью и некоторыми чертами характера, был отъявленный негодяй и закончил дни свои в госпитале. А другой родственник, брат его отца, прожив в высшей степени безобразную жизнь, был, в конце концов, излечен философом новой школы (каковая, насколько я смог уяснить, относилась к старой школе примерно так же, как гомеопатия к аллопатии). Распрямитель на это покачал головой и, похохатывая, заметил, что излечение, вероятней всего, произошло естественным путем. Задав еще несколько вопросов, он выписал рецепт, после чего отбыл.

Я видел этот рецепт. Он предусматривал, во-первых, выплату штрафа в пользу государства в размере, вдвое превышающем растраченную сумму; во-вторых, диету, состоящую из хлеба и молока, сроком на 6 месяцев; и, в-третьих, ежемесячную суровую порку в течение 12 месяцев. Я был удивлен, заметив, что из суммы штрафа ни гроша не будет выплачено бедной женщине, чьи деньги были растрачены. Поинтересовавшись, почему так, я узнал, что ей грозило бы судебное преследование с разбирательством в Суде по делам неуместной доверчивости, если б она не избежала когтей правосудия, умерев вскорости после того, как узнала о разорении.

Что касается г-на Носнибора, он получил одиннадцатую порку в день моего прибытия. Я виделся с ним после полудня, и он все еще морщился от боли; но у него не было иного выхода, кроме как исполнять предписание распрямителя, ибо так называемое санитарное законодательство в Едгин весьма строгое, и если распрямитель не будет удовлетворен тем, как исполнены его распоряжения, пациент подлежит отправке в госпиталь (где будет обитать вместе с нищебродами), а там ему придется куда хуже. Так, по крайней мере, написано в законе, но это не значит, что написанное непременно исполняется.

Позднее мне выпал случай присутствовать на беседе г-на Носнибора с семейным распрямителем, на которого было возложено наблюдение за исполнением лечебных предписаний. Меня поразило, с каким искусством тот избегал вопросов, в которых содержался хотя бы намек на интерес к физическому самочувствию пациента, хотя у хозяина вокруг глаз были отчетливо видны желтые круги, свидетельствующие о разлитии желчи. Сделать замечание по этому поводу значило грубо нарушить профессиональный этикет. Мне говорили, впрочем, что иногда распрямитель считает нужным вскользь поинтересоваться, нет ли у пациента физического расстройства, если находит это важным для работы по основному диагнозу; но ответы, которые он получает, бывают, как правило, неискренними и уклончивыми, так что ему приходится, в меру способностей, делать собственные выводы. Люди здравомыслящие, насколько мне известно, утверждали, что распрямителю на условиях строгой конфиденциальности следует рассказывать обо всех физических недомоганиях, которые могли сыграть ту или иную роль в данном случае; однако пациенты, что вполне естественно, осторожничают, ибо не желают уронить себя в глазах распрямителей, к тому же последние крайне невежественны в вопросах медицинской науки. Мне рассказывали про даму, имевшую смелость признаться, что одолевавшие ее сумасбродные фантазии и припадки страшной тоски, по поводу которых она обратилась за советом к распрямителю, возможно имели причиной ее физическое недомогание. «Вам следует бороться с этими проявлениями, — сказал ей распрямитель тоном благожелательным, но вместе с тем строгим. — Для телесного состава пациентов мы сделать ничего не можем; эти материи — не наша епархия, и я бы желал, чтобы вы избавили меня от дальнейших подробностей». Дама ударилась в слезы и клятвенно пообещала, что никаких недомоганий у нее впредь не будет.

Но вернемся к г-ну Носнибору. Ввечеру к особняку зачастили экипажи: посетители желали справиться, как он перенес очередную порку. Экзекуция была очень болезненной, но сердечное участие со стороны стольких людей доставило ему великое удовольствие, и он даже стал уверять меня, что испытывает искушение вновь