Арабская романтическая проза XIX—XX веков - Адиб Исхак Страница 15

Я поблагодарил женщину и отпустил ее. Она ушла… Оставшись один, я тотчас почувствовал, как черная пелена застилает мне глаза и я ничего не вижу. Не знаю, что происходило до тех пор, пока я не увидел вас.

Дойдя до этого места своего повествования, юноша так тяжело вздохнул, что я понял: сердце его вот-вот разорвется. Я склонился к нему и спросил: «Что с вами, господин мой?» — «Я хотел бы найти хоть одну слезинку, чтобы облегчить ею душу, и не нахожу», — ответил он и замолк надолго. Затем мне показалось, что он бормочет какие-то слова. Я наклонился над ним, и вдруг больной проговорил: «О боже, ты знаешь — я всем чужой в этом мире и совсем одинок. Я беден, у меня нет ни опоры, ни поддержки. Я слаб, беспомощен, не знаю, как заработать на жизнь. Несчастье жестоко поразило меня, мое сердце отсчитывает последние удары… О боже, ведь ты вложил в меня душу, и я не смею кинуть ее к твоим стопам с гневом и упреком, наложив на себя руки. Ты сам возьми ее у меня, верни себе то, что давал мне в залог, перенеси ее в обитель твоего великодушия… Как прекрасен твой кров, какое благо быть под твоей защитой».

Затем юноша обхватил голову руками и произнес слабеющим голосом: «Моя голова пылает, сердце разрывается от боли. Думаю, что жить мне осталось недолго… Не пообещаете ли вы похоронить меня рядом с любимой в ее могиле и вместе со мной положить ее письмо, когда Аллах свершит свой приговор?» Я ответил: «Хорошо. Я испрошу у Аллаха спасения для вашей души». — «Теперь я умру, ни о чем не тревожась», — промолвил он. Это были его последние слова.

* * *

Мою скорбь об этом несчастном страдальце облегчило лишь то, что я смог выполнить его завещание. Я похоронил юношу рядом с его двоюродной сестрой и вместе с ним положил письмо, в котором девушка призывала его прийти к ней, а он не смог откликнуться на ее зов, когда был жив, и отозвался на него только после кончины.

Так соединились под одним кровом два преданных друга. При жизни им не было места на огромной земле, а после смерти их приютила могильная яма.

Перевод И. Соколовой.

КАРА[13]

Однажды прошлым летом мне приснилось, будто я попал в большой, совершенно незнакомый мне город. Я ходил по его улицам, видел бесчисленное множество самых разных людей, говорящих на различных языках. Мне казалось, что весь свет переселился сюда, и я вижу перед собой целый мир — от одного края до другого. То не спеша, то убыстряя шаг, я переходил с места на место и наконец подошел к гигантскому зданию, огромнее и ужаснее которого никогда не видел. У его дверей толпился народ, входили и выходили отряды воинов, вооруженных мечами и гордо шагавших. Я спросил, что это за здание и почему здесь скопилось столько народу, и вот что узнал: это дворец правителя, а сегодня — день суда над преступниками.

Не прошло и часа, как глашатай объявил, что совет суда собрался и что подданные могут присутствовать в зале. Все вошли, и я вошел следом и сел так, чтобы лучше все видеть. Я увидел правителя, который восседал на золотом троне, сверкающем посреди зала, словно солнце в своем ореоле. Справа от него сидел какой-то человек, одетый во власяницу, а слева — другой, в зеленой мантии. Я спросил о них и узнал, что справа от правителя находится священнослужитель, а слева — судья этого города.

Вот судья склонился над белым листом бумаги, лежащим перед ним, затем поднял голову и проговорил: «Пусть введут преступников». Тотчас в левой стороне зала открылась тюремная дверь, страшный скрежет которой напоминал львиный рык. Из нее появились тюремщики, ведя дряхлого старика, едва переставлявшего ноги от слабости. Правитель задал вопрос: «В чем он повинен?» И священнослужитель ответил: «Он вор, который проник в монастырь и украл там мешок муки, предназначенный для сирых и убогих». Тотчас присутствующие в зале громко закричали: «Горе преступнику-злодею! Как посмел он украсть богово в храме божьем?» Затем вызвали очевидцев, и явились монахи; они тоже подтвердили виновность старика. Правитель сказал что-то шепотом священнослужителю и отдал приказ: «Отвести вора на место казни, отсечь ему правую руку, затем левую, потом — ноги, а после отрубить голову и кинуть все это на съедение диким зверям и птицам». Старик бросился на колени перед властелином, протянул к нему слабые, дрожащие руки, пытаясь воззвать к его милосердию, но тюремщики заткнули ему рот и уволокли. Затем они вернулись, ведя перед собой юношу лет восемнадцати, бледного, изможденного, дрожащего от страха. Они поставили его перед правителем, и тот спросил: «В чем он повинен?» Священнослужитель ответил: «Он убийца. Однажды один из приближенных владыки отправился в свою деревню для сбора податей. Он потребовал от этого юноши уплаты, но тот, видно, потерял всякий стыд, ибо отказался выполнить приказ. Сборщик налогов закричал на него, а юноша вспылил, выхватил из ножен свой меч и нанес удар, который лишил сборщика налогов жизни». Люди в зале вскричали: «О, ужас! О, злодейство! Ведь убить одного из приближенных правителя — все равно, что убить самого владыку!» Тут привели помощников убитого сборщика податей, и они подтвердили свои показания. Правитель на мгновение опустил глаза, потом поднял голову и объявил: «Отвести преступника на место казни и распять на ветвях дерева, затем вскрыть все вены, чтобы в его теле не осталось ни единой капли крови». Страшно закричал юноша, но вмешались тюремщики и уволокли его. Вскоре они возвратились с прекрасной девушкой, которая, если бы не темное облако скорби, омрачавшее ее чело, была ослепительно красива, как ярко вспыхнувшая на небе звезда. Властелин задал вопрос: «В чем ее преступление?» И ответил судья: «Она блудница. Один человек из ее рода пришел к ней и застал ее наедине с неким юношей». Тут все зашумели, закричали в гневе: «Казнить! Казнить! Побить камнями! Она величайшая преступница — прелюбодейка!» Правитель спросил: «Кто свидетельствует против нее?» И вышел родственник девушки, который разоблачил ее и давал против нее показания. Судья тотчас зашептал что-то на ухо властелину, и тот произнес: «Забрать девушку на место казни и