Путешествие к вратам мудрости - Джон Бойн Страница 28

Из сладостного нарциссизма меня выдернул скрип открываемой двери, я обернулся – моя сестра Абрила вошла в мастерскую. Правила этикета требовали, чтобы я склонился в низком поклоне, учитывая ее нынешний высочайший титул, но Абрила, закатив глаза, подставила ладонь под мой подбородок и выпрямила меня во весь мой немалый рост.

– Больше никогда так не делай, брат, – сказала она. – Мне становится не по себе.

– А если кто-нибудь из солдат твоего жениха и вот-вот супруга увидит, что я не оказываю тебе почести, положенные будущей королеве, и вспорет мне живот крест-накрест, а внутренности выкинет в окно? Тогда мне станет очень не по себе.

– И все же, – Абрила едва заметно улыбнулась, вообразив меня с распоротым брюхом, – некоторая кровожадность была свойственна ее натуре, – меня бесит то, как все вокруг изменили отношение ко мне, стоило этому борову потребовать моей руки. А ведь я даже не заикалась о свадьбе.

О чем, о чем, но об этом мне не хотелось с ней разговаривать. Ранее сестра намекнула, что я мог бы помочь ей избежать столь ненавистного ей брака; у нее явно было что-то на уме, и я встревожился и с тех пор притворялся, будто запамятовал, о чем тогда шла речь.

– Но, должна заметить, ты превзошел сам себя. – Абрила погладила ткань платья, которое ей предстояло надеть сегодняшним вечером. – По-моему, я в жизни не видала ничего красивее. Люби я на самом деле моего суженого, я была бы в совершенном восторге от такого наряда.

– Ты недовольна, я вижу, – сказал я, усаживаясь на пол напротив сестры. – Невеста накануне свадьбы обычно испытывает совсем другие чувства. Но кто знает, а вдруг все сложится не так уж плохо. В конце концов, Аттила – величайший воин в мире, второй такой после Александра. А значит, имя его жены тоже станет легендарным.

– Думаешь, для меня это что-то значит? – Абрила встала и принялась бродить по мастерской. Подобрав кусок крепкой веревки из пеньки, которой я запирал дверь на ночь, сестра обеими руками резко дернула узел, словно пыталась задушить кого-то. Затем, бросив веревку рядом с острыми серебряными ножницами, она начала одно за другим снимать с крюков платья и прикладывать их к себе, прежде чем вернуть на место. Некоторые наряды были заказаны женами генералов Аттилы, и ближе к вечеру их должны были забрать. Другие предназначались покупательницам, что захаживали в мою мастерскую всякий раз, когда она была открыта. Но с момента объявления о свадьбе я был бесконечно занят, ибо за наряды женщины сражаются друг с другом с не меньшим пылом, чем мужчины с врагом на поле боя. Я мечтал о затишье и отдыхе, а такая возможность появится у меня, лишь когда Аттила с Абрилой станут наконец единым целым.

– Многие сочли бы столь вековечную славу огромным преимуществом, – осторожно вставил я.

– Но я предпочитаю существовать в этом мире, – процедила сестра. – А не в следующем.

Я обернулся на дверь. Сестра закрыла ее, войдя, и мы были одни, и я осмелился поговорить с ней начистоту.

– Если ты действительно так несчастна, – начал я, сознавая, сколь наивно прозвучат мои слова, – почему бы тебе не сказать Аттиле, что ты передумала?

– Передумала? – горько усмехнулась она. – Тебя послушать – покажется, будто у меня есть выбор. Он наметил взять меня в жены до того, как отправился в свой последний поход, прислав нашему отцу приказ подготовить все к свадьбе. Впрочем ты и сам знаешь. А моего согласия никто и не подумал спросить. И давай не будем притворяться, что все происходило как-то иначе.

– Женщину редко спрашивают, что она думает о женихе, – напомнил я. – Так уж заведено.

– Латиро спросили, – возразила сестра, но, увидев мое искаженное болью лицо, она взяла мою руку в свою и крепко сжала. – Прости, брат. Это было жестоко с моей стороны.

Рана, нанесенная мне гибелью жены, начала затягиваться, но я часто вспоминал тот вечер, когда, сунув шею в петлю, я собирался покончить с собой, но в последний миг подал назад – то ли испугавшись неминуемого конца, то ли понадеявшись, что мне еще есть для чего жить в этом мире. С тех пор я научился жить с моей печалью, хотя иногда рубцы на шее жгут мне кожу.

– Знаю, ты не любишь Аттилу так, как я любил Латиро, но…

– Любить его? – прервала меня она. – Как я могу его полюбить? Он старый, он жирный, у него желтые зубы, изо рта у него несет навозом, а голова до того большая, что на плечах еле умещается. К тому же говорят, что его мужские причиндалы недоразвиты и попорчены болезнью.

Я рассмеялся. До меня доходили такие слухи, однако всем было доподлинно известно, что наш великолепный предводитель насилует каждую женщину, какая ему только подвернется, независимо от ее происхождения, а когда он воюет, то есть почти всегда, он запросто удовлетворяет свою похоть с солдатами, а порой и с животными. Бедная моя сестра, ей не позавидуешь, подумал я, стоило мне представить, что ее ожидает на брачном ложе.

– Зря я не приняла предложение Хакина, – вздохнула Абрила.

Года два тому назад Хакин, парень, которого мы называли двоюродным братом, набравшись храбрости, попросил у нашего отца руки Абрилы, но отец ему отказал. Тем не менее сестра была растрогана его предложением. Хакин ей нравился, как и многим другим девушкам, – несмотря на его телесные увечья, что-то в нем притягивало их. Лежи тогда наш отец в могиле, как лежал отец Латиро, когда я попросил ее стать моей женой, сестра могла бы выйти за двоюродного братца, избежав таким образом достойной сожаления участи.

– Что ж, поздно расстраиваться, – сказал я. – И потом, твой супруг уже через несколько дней опять развяжет войну где-нибудь в сотнях миль отсюда. Больше ему нечем заняться. Здесь он проводит всего одну неделю в году. Тебе не придется терпеть его приставания еженощно.

– Я и одной ночи не вынесу, – сказала сестра, затем встала, сняла с полки ярко-красный кувшин, вынула пробковую затычку и понюхала содержимое посудины. – Я думала, будет пахнуть сильнее, – обронила она, возвращая кувшин на место, и странная гримаса исказила ее лицо.

– Нет, – помотал я головой, – этот запах резким не бывает. Но все равно будь поосторожнее, ядовитость никуда не делась.

– Значит, если кто-то по ошибке проглотит это?..

– Он наверняка умрет.

Мы долго молча глядели друг на друга.

– Ты ведь не подумываешь… – Встав с пола, я положил руки ей на плечи. – Абрила, ты ведь знаешь – когда Латиро погибла, я