Путешествие к вратам мудрости - Джон Бойн Страница 29

– Ах, мой бедный, милый, простодушный брат, – улыбнулась она. – Не с моей жизнью я подумываю свести счеты.

Свадьба длилась долго, и на всем протяжении торжества Аттила почти не смотрел в сторону Абрилы. Женитьба была ему не в новинку, и пил он не переставая. Я уже начал сомневаться, удастся ли ему исполнить свой супружеский долг, когда они с моей сестрой уединятся в брачных покоях. Весь вечер напролет, вместо того чтобы ухаживать за новой женой, он разговаривал исключительно со своими друзьями – солдатами, вернувшимися из недавней военной кампании в Италии. Время от времени эти мужчины устраивали пьяные драки, и тех, кого поколотили изрядно, в бесчувственном состоянии выволакивали из залы под дружный хохот хозяина и его гостей.

Я искоса наблюдал за моим отцом, сидевшим в одном ряду с главнокомандующим, но с промежутком в несколько стульев. Отец был занят пережевыванием запеченной курицы, и соус стекал по его подбородку, капая на тунику. Отец охотно смеялся шуткам своего соседа, а потом с восторгом стучал кулаками по столу. Однажды он поймал мой взгляд – я сидел ближе к выходу из залы – и тут же отвернулся. Он стыдился того, что его родной сын сшил платье для невесты.

– Я подумала, до чего же оно красивое, – сказала моя мать, которая накануне застолья помогала Абриле одеться. – Не платье, а произведение искусства.

– Спасибо, мама, – ответил я. – Всему этому я научился у тебя.

– Не всему, лишь кое-чему. – Мать накрыла ладонью мою руку, и я нахмурился: какой же прозрачной с годами стала ее кожа, голубые вены бросались в глаза. – Я всегда была не более чем одаренной любительницей. Ты, мой сын, художник.

Когда Абрила вошла в залу в свадебном наряде, гости притихли, и даже Аттила соизволил взглянуть на невесту. Почесав бороду, он что-то шепнул на ухо мужчине, сидевшему рядом с ним, нечто явно потешное и наверняка вульгарное настолько, что его сосед, едва не захлебнувшись вином, выплюнул его на стол. Я отвернулся, брезгливо морщась. Я никогда не имел дела с такой разнузданной братией, с этой породой людей я существовал врозь. Они жили для того, чтобы воевать, проливать кровь, убивать, тогда как мне важна была только красота. Гунны, с которыми я вот-вот породнюсь, обожали привозить с поля боя головы своих врагов, черепа, гниющие в открытых ящиках, тогда как для меня высшим наслаждением было ощутить нежную парчу между пальцами.

Минул час, затем другой и третий, и я уже предвкушал, как мне наконец позволят уйти с торжества и улечься в постель, когда Абрила подошла ко мне и коснулась моего предплечья, давая понять, что я должен следовать за нею. Мы вместе покинули залу, поднялись по лестнице и направились по смотровой галерее к маленькой площадке, откуда видны были кухонные помещения. Чем дальше мы продвигались, тем громче раздавалось пыхтение вперемешку с рыданиями. Сестра жестом указала направо, где при зажженных свечах Аттила совокуплялся с девочкой на вид лет двенадцати, не более. Девочка всхлипывала, когда он то входил в нее, то подавался назад, тешась совершаемым изнасилованием, и хотя он потел от натуги, это не мешало ему одновременно грызть баранью ногу. Наконец с победоносным воплем он резко подался вперед, затем отпрянул от девочки, столкнул ее на пол и метнул в нее обглоданный бараний мосол. Съежившись, девочка забилась в угол, а он уже шагал прочь, не слишком заботясь о том, чтобы как следует подпоясать тунику и скрыть свое непотребство.

– А эта девочка, – тихо сказала моя сестра, кивая в сторону измученного ребенка. Девочка лежала на полу, слезы текли по ее щекам, а подол платья был заляпан кровью. – Ты ведь знаешь, кто она?

Я покачал головой.

– Младшая дочь Креки.

Я сглотнул слюну, меня тошнило, еда, которой я угощался на торжестве, бурлила в желудке. Крека, одна из прежних жен Аттилы, умерла десять лет назад. Девочка, с которой он прелюбодействовал, была его дочерью.

– Итак, брат, – сказала Абрила, – мы позволим ему поступить так же и со мной? Либо, что еще хуже, с детьми, которыми он, может быть, меня одарит? Либо мы будем действовать?

Красители, что я использовал в портняжном деле, состояли из разных элементов в зависимости от нужного мне цвета, но почти во всех присутствовали белладонна, корунд, крыло киза, цветок немой принцессы, глазное яблоко Окторок, быстроногая фиалка, чертополох и молниеносная ящерица. Кроме того, ради особенного красного цвета в свадебном наряде Абрилы я добавил острого перца, хвост красной лизалфолс и грибы Хайлиен[48]. Несмотря на обилие составляющих, смесь получилась столь же безобидной для носа, сколь и вредоносной для тела.

Меня обуял страх, когда мы с Абрилой вошли в спальню Аттилы. Если бы меня обнаружили там, то немедленно предали смерти, да еще самой мучительной, изобретательности в этом деле им было не занимать. Но, собравшись с духом, я последовал за сестрой, в кармане моей туники лежал флакон с ядовитой жидкостью. Спальня была огромной, на кровати уместились бы четверо-пятеро человек, и, если верить слухам, Аттила частенько пользовался этим преимуществом, когда наезжал во дворец.

На столе в углу стояли кувшин с вином и две кружки.

– Сюда, – Абрила кивком указала на кувшин, – наливай.

Вынув склянку из кармана, я медленно направился к столу, то и дело оглядываясь из опасения, что кто-нибудь из гуннов войдет в спальню, но охрану за дверью пока не выставили, поскольку все мужчины до сих пор бражничали в большой зале. Вынув пробку из флакона, я держал его в поднятой руке, но что-то во мне препятствовало следовать указаниям Абрилы.

– Не могу, – сказал я, оборачиваясь к сестре.

– Можешь. Просто сделай это. Времени у нас в обрез.

Я попытался, честно попытался. Но сейчас все было не как в тот раз, когда я нашел сестру в лесу и парень по кличке Жирный Боров едва не изнасиловал ее. Тогда я действовал по наитию, а Жирный Боров заслужил, чтобы ему проломили череп. Однако сейчас нам предстояло совершить не что иное, как предумышленное убийство. Покачав головой, я отступил на шаг назад.

– Дай мне, – прошипела Абрила, сообразив, что меня одолевают сомнения. Выхватив склянку из моих рук, она вылила содержимое в кувшин, затем взболтала, чтобы краситель равномерно смешался с вином. В четкости ее действий не просматривалось даже намека на угрызения совести. – То, что надо, – сказала она и с довольной улыбкой направилась