Два месяца в лесах - Джозеф Ноульс Страница 23

Он поймал оленя за рога и, повалив на землю, задушил. Зимой, когда лежит глубокий снег, движения оленя крайне затруднены.

Олени собираются в это время в стада и бродят по бороздам, которые сами же прорывают в снегу. Человек на лыжах может легко догнать любого из них.

Зимой вы можете убить оленя дубиной, или повалить его на землю и сломать ему шейные позвонки подобно тому, как ковбои на западе Америки ломают шею быку. Есть ещё хороший способ убить оленя: повиснуть всей тяжестью на его шее и задушить его.

Олень защищается копытами передних ног гораздо чаще, чем рогами. Зимой у него и совсем нет рогов. В летнюю пору — в брачный период — природа снабжает его великолепными рогами, как необходимым орудием защиты. В это время года его ветвистые рога необыкновенно сильны; олень во всякое время дня и ночи готов на битву и способен дать отпор любому животному. Но зимой, когда он бродит в стаде по снегу, он миролюбив и чужд всякой воинственности, он сбросил свои рога и остался совершенно безоружен.

У меня имеется несколько превосходных фотографий, снятых с оленьих стад на зимовьях.

Для того, чтобы снимать диких животных, надо выбрать тёмную ночь. Вы садитесь в лодку и подвешиваете фонарь к палке на носу лодки. На вёсла должен сесть человек, хорошо знающий дело: грести надо так тихо, чтобы на водной глади совершенно не было зыби. Это великолепно умеют делать лесные проводники. Открыв затвор фотографического аппарата, вы помещаете аппарат на ящике над фонарём. Затем вы направляетесь вниз по течению. Одновременно с вами по берегу движется широкий круг света, бросаемый вашим фонарем.

Безмолвие не нарушается ничем. Разве только бобр, плывущий неподалёку, нырнёт, шумно расплескав воду хвостом. Этот шум не пугает других животных, ибо они знают, кто его производит.

Если только животные на берегу не уловят вашего запаха, вы можете подплыть к ним очень близко.

Первое, что вы увидите, это — два огненных шарика в широком кругу света на берегу. Когда вы приблизитесь к берегу ещё больше, некое смутное очертание вокруг этих огненных шаров примет форму животного. Оно может оказаться оленем, лосем, карибу, медведем или даже журавлём: иначе сказать — любым животным или птицей леса.

Когда вы почувствуете, что достаточно приблизились к животному, воспламените свой магний и делайте снимок. Привлечённое светом фонаря, животное стоит, как очарованное.

Убивать его в таких условиях было бы настоящим предательством. Это предусмотрено и специальным законом, который является одним из действительно справедливых и мудрых законов об охоте.

Лось, а особенно самка лося ведёт себя в таких случаях совершенно иначе. Свет фонаря приводит это животное в ярость. Шерсть на его спине становятся дыбом. Оно стоит и ждёт, пока лодка подплывёт к берегу на расстояние десяти футов, для того чтобы кинуться ей навстречу.

Человек, сидящий на корме, должен быть мастером своего дела. В то время, когда лось уже готов броситься в воду, он должен значительно подтолкнуть лодку вперёд: в ту же минуту человек, находящийся на носу лодки, прячет фонарь.

Как только минует непосредственная опасность, огонь в лодке появляется снова. Лось готовится к новой атаке. Происходит довольно забавный спорт. Но если кормчий плохо знает своё дело, забава может кончиться весьма плачевно.

Упомянув о нападении лося на лодку, я не могу не вспомнить следующего приключения в штате Мэйн много лет тому назад — только не ночью, а днём.

В это время со мной был Эндрью Дуглас, великий охотник на лосей. Мы гребли вверх по реке ранним утром. Когда мы сворачивали по изгибу реки, я услышал шум где-то впереди от нас. Эндрю также услышал его, и мы одновременно перестали грести.

Вскоре до нас снова донёсся тот же очень сильный шум с берега, поросшего ольхой. Мы решили подплыть ближе, чтобы узнать — в чём дело.

Я был на корме. Эндрю на носу.

— Что бы это могло быть, Эндрю?

— Это лось. Он увяз в тине.

Мы подплыли ближе и увидели деревья, качавшиеся взад и вперёд под чьею-то тяжестью. Затем мы различили голову лося. Мы приблизились к берегу и стали наблюдать усилия, с которым животное стремилось выбраться из тины.

Рванувшись, лось отчасти высвободил свои ноги и в эту минуту увидел нас. При этом всё его негодование обратилось на нас, — как будто мы были виновниками его бедствия. Шерсть на его шее поднялась, как щетина; он рвался в бой.

Эндрю и я сидели в своей лодке и посмеивались над ним. Это был самый крупный и самый свирепый из всех виденных мной лосей. Он бешено метался из стороны в сторону, производя невероятный треск и грохот. Мы наблюдали его очень долго и видели, что с каждым мигом он достигал огромных успехов в своем стремлении к свободе.

После одного из самых решительных усилий он почти совсем высвободил свои ноги. Я сказал своему спутнику:

— Эндрю, не лучше ли нам заблаговременно убраться отсюда?

— О, нет, мы в полной безопасности! — ответил он.

Мы подождали немного. Животное между тем почти освободилось.

— Теперь мы тронемся! — сказал Эндрю.

Я погрузил в воду своё весло и начал двигать лодку вниз по течению. Лодка тронулась, но закружилась на месте.

Чем энергичнее я грёб, тем стремительнее мы кружились. Лодка вертелась, как колесо на оси.

Лось ринулся в воду, разбрызгав её во все стороны, и грянул на нас.

— В чём дело? В чём дело? Отчего вы не сталкиваете лодку с места? — заорал Эндрю.

— Мы наехали на пень! — гаркнул я в ответ.

Лось был уже совсем близко от нас.

Эндрю поднялся со своего места и пошёл от носа к корме. При этом нос лодки высоко взлетел вверх и лодка освободилась, стремительно съехав с проклятого пня.

Лось был так близко от нас, что у нас почти не оставалось времени для того, чтобы взмахнуть вёслами и толкнуть лодку вперёд. Но и после того, как мы понеслись по реке, лось не отступил и в ярости поплыл за нами следом.

Мы попали в бобровый пруд, и в своем желании поскорее улизнуть от лося налетели на новый пень с такой силой, что были выкинуты в воду, поблизости от плотины. К нашему счастью это случилось после того, как мы успели выиграть некоторое расстояние. Наша лодка снова оказалась в плену, мы барахтались