Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу Страница 48

У нас нет голода, и я не могу представить ни одного знатного вельможу, которого я встречала, кто поделился бы хотя бы зернышком кукурузы с теми работниками гробниц. Взять хотя бы моего возлюбленного хозяина. Хай! Я так и вижу, как он делит свои блага со своими конюхами и слугами… — Мара осеклась, пораженная внезапной неприятной мыслью. Ее последняя встреча с вельможей Нахерехом последовала сразу за приемом у царя. Если ливиец придет сегодня… — Моя принцесса, давай спустимся, — торопливо сказала она. — Темнеет. А мне еще и историю нужно придумать — такую убедительную, чтобы сошла за правду! Пойдем, спустимся, мне нужно подумать…

— Хорошо, Мара, — тихо сказала Инанни. — Мы спустимся. — Она молчала, пока они спешили вниз по лестнице и по коридору. Но у двери в свои покои она остановилась, нежно положив руку на руку Мары. — Мара, я надеюсь, у тебя все будет хорошо.

— Не бойся за меня, моя принцесса. Я что-нибудь придумаю. Постой, у меня даже есть талисман, чтобы защитить меня! — Улыбаясь, она сунула руку за пояс и торжествующе извлекла кольцо, которое надела на палец.

— Оно принесет удачу?

— При условии, что я не буду носить его в неподходящей компании, — сухо сказала Мара. — А теперь я тебе кое-что скажу, хотя и не знаю, мудро ли это… — Она помедлила, затем быстро прошептала: — Кольцо принесло сегодня удачу и тебе, и мне. Если все пойдет хорошо, если все, о чем мы говорили сегодня, сбудется, и царь будет править Египтом, тогда тебе больше не придется оставаться здесь и тосковать по дому в этой ненавистной тебе земле.

— Они… отправят меня домой? — недоверчиво прошептала Инанни.

— У меня есть обещание Шефту. Ну-ну, не смотри так, а то все догадаются, что я тебе сказала! Это всего лишь «если», ты знаешь. Не стоит слишком сильно надеяться.

— Ах, Мара, я постараюсь, спасибо, спасибо… — Инанни попыталась сказать что-то еще, но не смогла, и, скрыв сияющее лицо под одной из своих многочисленных шалей, поспешила через дверь в свои покои.

Сирийские женщины все еще вышивали и болтали, но Инанни прошла мимо них и направилась прямо в свою спальню. «Хорошо, что я ей сказала, — подумала Мара. — Очень хорошо…» Силой вернув мысли к своим делам, она направилась в свою комнату. Что она скажет этому крокодилу Нахереху? Ей нужно было время подумать. «Возможно, — размышляла она, отодвигая гобелен, занавешивавший ее дверь, — я могла бы обвинить этого шпионящего маленького писца в чем-нибудь. Сказать, что он вел себя подозрительно, дружелюбно к царю». Она усмехнулась, закрывая за собой дверь и поворачиваясь в комнату. «Напыщенный маленький осел! Он долго не продержится, если…»

Ее мысли резко оборвались. Чадзар-ливиец невозмутимо прислонился к дальней стене, ожидая ее.

На мгновение ее охватило непреодолимое желание развернуться, броситься обратно за дверь и искать спасения в той толпе сириек, пока последняя из них не ляжет спать. Хорошо развитый инстинкт самосохранения удержал ее. Если она выдаст хоть малейший признак паники…

Она услышала, как ее собственный голос произнес холодно, почти безразлично:

— Вы пришли очень рано.

— Я прихожу, когда меня посылают, — буркнул Чадзар. — Возьми плащ.

— Но я еще не готова. Я пришла лишь за доской для игры в «собак и шакалов». Сирийка ждет, что я буду развлекать ее до отхода ко сну.

— Это не мое дело.

Он оттолкнулся от стены и пошел вперед, пока Мара отчаянно искала другой предлог, чтобы задержаться, выиграть время. Он нахмурился, нетерпеливо пощелкивая кнутом по сандалии.

— Живее! Бери плащ!

Спорить с этим беспокойным кнутом и взглядом того единственного глаза, который начал зловеще поблескивать на бледном, жестоком лице ливийца, было бесполезно. Мара нашла свой плащ и накинула его дрожащими пальцами. Ей придется строить планы по дороге.

Но времени на планы не было, не было времени думать. Прежде чем она смогла побороть свое смятение, она уже была в колеснице, мчащейся по улицам западных Фив. Поездка была такой же дикой, как и прежде, но на этот раз Мара жалела, что она не длилась дольше. Напрасно она пыталась заставить свой мозг работать, когда сошла в темный двор у дома своего хозяина, неохотно прошла через маленькую боковую дверь и вошла в холл. Тот же запах вина и благовоний донесся до ее ноздрей, те же слабые отголоски веселья до ее ушей.

— Перестань мешкать! — прорычал Чадзар, ткнув ее рукоятью кнута. — Думаешь, он будет ждать вечно?

Мгновение спустя она шагнула в маленький, увешанный гобеленами кабинет, и дверь за ней закрылась.

— Ну? — донесся холодный голос ее хозяина.

Рука Мары судорожно сжалась на кольце.

— Живи вечно, о преславный! — услышала она свой голос. — Да устремится твоя тень к свету, да…

— Оставь свои любезности для тех, кто их желает, — язвительно прервал он. — Какие новости?

— Почтенный, у меня лучшие из новостей! Мне удалось помешать царю отослать его слуг. Как я и обещала, все они присутствовали во время приема.

Нахерех ничего не сказал, лишь устроился в кресле и стал ждать. Мара поспешно продолжила.

— Убедить мою принцессу было нелегко, уверяю вас. Я уговаривала и уговаривала, и в конце концов пришлось ее немного подтолкнуть. «Моя принцесса, — сказала я ей, очень строго, хозяин, — моя принцесса, Его Высочество сам считает, что лучше позволить этим слугам присутствовать на приеме. Ну же, они могут заподозрить, что вы их боитесь!» Конечно, она их боится, хозяин, но не любит в этом признаваться. И это решило дело.

Это, действительно, решило дело, хотя и не совсем так, как намекала Мара. Значение фразы «Они могут заподозрить» уловил царь, а не Инанни, и именно он внезапно решил, что слуги должны остаться в комнате. Мара, однако, не видела причин упоминать об этом Сыну Сета с гранитным лицом, сидевшему перед ней.

Вместо этого она улыбнулась, словно ожидая похвалы, и взяла сладость из его золотой чаши.

— И вот, видите, у меня больше не будет этой проблемы, и будет масса возможностей выследить этого гонца…

— Ты его еще не нашла?

— Я не могу быть уверена, — уклонилась она. — Однако я следила за писцом, как вы и велели. От него вам мало пользы.

— Это почему же?

— Царь знает, что он враг. Какой