Мифология советского космоса - Вячеслав Герович Страница 29

– о событии, подчеркивающем героические задачи космической программы»345. На самом же деле, как позднее выяснили инженеры Массачусетского технологического института, экипаж забыл переключить тумблер, что привело к перегрузке компьютера и запуску аварийного сигнала, поставив выполнение задачи полета под угрозу.

Подобно космонавтам, астронавты работали в рамках сложной технический системы, а их действия строго регламентировались и контролировались с Земли. И американские, и советские инженеры решили полагаться на автоматику, хотя средства автоматизации в случае американцев (бортовой компьютер) оказались более изощренными и гибкими. Кибернетическая идея слияния человека и машины породила понятие «киборга», которое впервые сформулировали американские космические психологи и над которым также размышляли советские врачи346. Специалисты по инженерной психологии не прибегали к киберорганическим модификациям человеческого тела, но тоже играли активную роль в перестройке личности космического исследователя. Твердая дисциплина и способность функционировать как часть системы управления были одинаково важны и для космонавтов, и для астронавтов. В разных политических контекстах одни и те же профессиональные качества переинтерпретировались под противоположные идеологические конструкции, будь то американский «парень что надо» (right stuff) или новый советский человек.

Идеологические декларации соперников в холодной войне были различны, но фигуры, которые они выбрали для воплощения этих деклараций, оказались удивительно похожи. Обе стороны рассматривали космическую гонку как одно из сражений холодной войны и персонифицировали технологическую конкуренцию в образе человека – исследователя космоса. «По большому счету наши конструкторы, по-видимому, правы в своем стремлении создавать полностью автоматизированные пилотируемые корабли,– нехотя признавал в дневнике Каманин.– Возможно, что в будущем, когда на всей планете победит коммунизм, люди будут летать в космос именно на таких кораблях. Но в наше время нельзя забывать об ожесточенной борьбе двух противостоящих идеологий»347. И в США, и в СССР основные причины конструирования пилотируемых кораблей были политическими, а не техническими или научными. Использование космонавтов и астронавтов в качестве публичных символов иллюстрировало отнюдь не разницу идеологий, а скорее сходную зависимость обеих супердержав от мышления времен холодной войны.

Глава 4. Человек в руках техники: полет Гагарина в документах и свидетельствах

Первые космические корабли создавались не для испытаний и доводки их в космическом полете, а для гарантированного успешного полета человека в космическом пространстве. Техника должна была «принять в свои руки» человека, а не человек – технику348.

В Советском союзе существовала только одна официальная версия истории освоения космоса, которая без конца воспроизводилась в мемуарах, фильмах и художественной литературе. В этой версии все работало идеально и Гагарин не переставал улыбаться начиная с момента старта и до своего триумфального появления на Красной площади. Однако в кулуарах среди инженеров и космонавтов циркулировали разнообразные истории, которые постепенно обрастали правдоподобными деталями и приобретали характер легенды. Во время перестройки и особенно после отмены цензуры в первые постсоветские годы появились многочисленные версии истории гагаринского полета. Космонавты, инженеры, военнослужащие, врачи, математики, техники и другие свидетели запуска начали выступать с рассказами об этом событии. К тому времени их воспоминания уже поблекли и стали пополняться мифами, сложившимися за прошедшие десятилетия. Вместо одного официального мифа появилась целая плеяда разнообразных мифологий, зачастую выстроенных вокруг конкретных людей и профессий.

С начала 1990-х годов, когда исследователи получили доступ к важным первоисточникам (ранее засекреченным официальным документам, аудиозаписям полетов, дневникам космонавтов и техническим отчетам инженеров), появилась возможность восстановить более объективную картину первого полета человека в космос. В этой главе, однако, мы не станем излагать единственную упорядоченную версию событий, а попытаемся представить многоголосие рассказчиков этой истории и показать изумительную сложность позиций и мнений, продемонстрированную (а иногда и сокрытую) множеством участников и комментаторов событий.

Историческое событие – это больше чем голый факт; его значимость заключается в пережитом опыте всех причастных к нему людей, от главного героя до случайного свидетеля. История полета Гагарина не ограничивается перечнем действий космонавта, технических успехов и неудач. Каждая деталь, каждый неожиданный поворот событий глубоко затронул многих участников – от ведущих конструкторов космических кораблей до военного начальства и высокопоставленных партийных чиновников. Все они были лично заинтересованы в успехе гагаринского полета, но их мнения о том, как следовало осуществлять этот полет, нередко различались. Полет Гагарина вскрыл глубокие противоречия в советской пилотируемой космической программе, лежащие в основе разных представлений о цели космических полетов, споров о распределении функций между человеком и машиной, дебатов о риске и ответственности и обсуждений баланса между открытостью и секретностью информации о полете. Все эти дискуссии отозвались в событиях гагаринского полета.

В этой главе рассказ о полете Гагарина становится окном в мир советской космонавтики. За каждой дневниковой записью или техническим отчетом угадывается внутреннее напряжение и скрытое переживание. За каждый этап выполнения полета отвечали разные специалисты, и интересы различных профессиональных групп зачастую вступали в конфликт. Критические моменты, когда все было поставлено на карту, обнажали принципиальные различия между разными группами. Чиновники, инженеры, врачи и журналисты – все они не только играли разные роли в этом событии, но и по-разному рассказывали о нем.

Полет Гагарина, величайшее событие в советской космонавтике, бесконечно пересказывался всеми его участниками. Каждый рассказ приукрашивал историю, постепенно превращая ее в легенду. Разные грани этого события, воспринятые с разных точек зрения, со временем породили множество мифов, которые передавались от поколения к поколению участников космической программы как часть их профессиональной культуры. Я обращаюсь к истокам этих историй, чтобы проследить возникновение основополагающих мифов, формировавших идентичность космических профессий, подобно тому как национальная идентичность обусловлена мифологией образования национальных государств. Вместо единого, взвешенно-официозного тона изложения событий в стиле информационного агентства ТАСС мы услышим множество тревожных голосов непосредственных участников349.

ДОКУМЕНТ

Полетное задание для полета испытателя-космонавта старшего лейтенанта Гагарина Ю. А., утвержденное 8 апреля 1961 г.

Выполнить одновитковый полет вокруг Земли на высоте 180–230 километров продолжительностью 1час 30 минут с посадкой в заданном районе. Цель полета – проверить возможность пребывания человека на специально оборудованном корабле, проверить оборудование корабля в полете, проверить связь корабля с Землей, убедиться в надежности средств приземления корабля и космонавта350.

Подобно многим важным официальным документам, полетное задание «Востока» было итогом непростого компромисса. Оно было составлено отделом подготовки космонавтов Особого конструкторского бюро №1 (спроектировавшего и построившего «Восток») при участии самих космонавтов351. Окончательная редакция была выполнена двумя главными фигурами советской космической программы – главным конструктором Сергеем Королевым и генерал-лейтенантом Николаем Каманиным. Их представления о роли космонавтов в космических полетах кардинально различались. Королев