Эмиль Верхарн: Стихотворения, Зори. Морис Метерлинк: Пьесы - Морис Метерлинк Страница 53

Он с полюса пришел, где к леднику ледник

Дворцы молчания возвел на белом снеге;

Спокойный, дерзостный, упорствуя в разбеге,

Как острие копья он заостряет пик;

Овеяв хмурый Зунд, коснулся он Урала,

Во фьордах пробежал, к Исландии проплыл,

И над безбрежностью седых морей устало

Он перья снежные отряхивает с крыл.

Откуда б ветер ни пришел,

Он, возвращаясь из блужданий

По степи, лесу иль поляне,

Весь — блеск, здоровье, произвол.

Он землю целовал губами золотыми

Везде,

Над радостями был людскими

И был с людьми в беде.

Надежды, гордость, страсть, все, что бессмертно в мире,

Что жажда вечная во глуби душ зажгла,

Всё раздували в нас его четыре

Крыла!

В нем словно сердце есть, великое, святое,

Что бьется, плачет, буйствует, дрожит,

Он отдает его и в холоде и в зное,

И там, где счастье ждет, и там, где скорбь грозит.

О ветр! Тебя люблю, дивлюсь тебе, с волненьем

Тебя пою,

И твой текучий хмель, живучий, с умиленьем

До дна я пью.

Он существо мое величит, он, который,

Пред тем как проскользнуть сквозь легкие и поры

В меня и пламенем взыграть в моей крови, —

То грубо-сильно, то глубоко-нежно,

Безбрежно

Мир обнимал объятием любви.

Радость

Перевод Ю. Александрова

О, щедрость этих дней — родящей почвы сила

И запахи полей, объятых тишиной!

Спокойный городок захлестнут их волной,

И к радости рывок душа моя свершила.

Спасибо вам, глаза, тебе спасибо, грудь,

Что немощи слеза не запретит вдохнуть

И благодатный бриз, и ярость урагана,

И огненную синь, и нежные лучи

Звезды, глядящей вниз, на спящие в ночи

Громады гор, пустынь, лесов и океана!

Благодарю тебя, моя земная плоть,

За то, что ты пока проворна и упряма,

За то, что, жизнь любя, ты держишься так прямо

И можешь старика во мне перебороть!

О, долгий праздник утр спокойных и прекрасных:

Вся свежесть росных лиц новорождённых роз,

И сад, который мудр, поскольку он возрос

Для этих белых птиц, для этих мыслей ясных!

Люблю я гул толпы и улиц зеркала.

Люблю извив тропы, которою пришла

Несущая мою судьбу в ладонях милых;

Люблю я вас, поля, где хлеб еще не сжат;

Люблю тебя, земля, где пращуры лежат

В своем родном краю, в своих простых могилах!

Да, я живу во всем, — в болотах и лесах,

На берегу, на дне, в стремительных созданьях,

Пронзивших водоем, скользящих в небесах…

И все живет во мне, в моих воспоминаньях.

Я беспределен в том, что ширится вокруг, —

В пространстве золотом, где слиты лес и луг;

И я горжусь тобой, могучей жизни древо,

Где узловой наплыв на треснувшей коре —

Мой волевой порыв на утренней заре,

Не сломленный судьбой в ночи труда и гнева.

Как поцелуй огня — на лбу в струях волос

Коснувшийся меня душистый пламень роз.

Я на ветру продрог, но в стонах наслажденья

Вибрирует моя смятенная душа.

На лоне бытия, размножиться спеша,

Я сердцем изнемог и жду освобожденья.

И тело в этот миг само себя сожгло,

И в оперенье книг растет мое крыло,

Порою вознося в такую беспредельность,

Где множественность вся, преображаясь в цельность,

Распахивает мир так щедро предо мной,

Что я не наг, не сир в бездомности земной.

Мужайся, человек, не сетуй никогда,

Не жалуйся вовек на трудные года!

Ведь ты вкусил плода чудеснейшего сладость —

И, вечностью горда, душа впивает радость,

Огромную, как свет, который к берегам

Неведомым летит. Сумел ты, взлет орлиный

Направив против бед, в какой-то миг единый

Себя взнести в зенит и приравнять к богам.

Далеко за вокзалами, вечером

Перевод А. Ибрагимова

Все тонет в сумерках, закатом обагренных,

И только, словно ножницы, в ночи

Сверкают, темноту взрезая на перронах —

От фонаря до фонаря — лучи.

Как раззолоченная рака, изукрашен

Вокзал — весь в ярких отблесках стекла.

Повисли хлопья копоти и мгла

На крышах и на шпилях башен.

По подъездным путям, в пыли, в дыму,

Ползут вагоны похоронным цугом.

Гробы зловещие, толкаясь, друг за другом

Они скрываются в густеющую тьму.

А вслед им тянется рука в прощальной ласке,

Взлетает над толпой надрывный чей-то крик…

То постоит недолго паровик,

То снова мчится — в грохоте и лязге.

Его вбирают, с ужасом в груди,

То рощи дикие, то пашни, то долины.

Вот позади тоннель — и путь окончен длинный;

Все море распахнулось впереди.

Здесь, по волнам, сияя в позолоте,

Проходят бриги утренней порой.

Их флаги пестрые — в стремительном полете,

И рею каждую — усеял птичий рой.

Диковинно изогнуты их кили.

Рули шафрановы и рыжи кливера.

Прочны канаты их — тугая жила к жиле;

Высоким мачтам не страшны ветра.

Матросы из краев неведомых и древних

Поют на палубе. Так нежен их напев,

Движенья так усталы. На форштевнях

Драконы раскрывают грозный зев.

Мечты идут войною против буден…

А волны в гавани свершают свой побег

Вдоль старых, тихо зыблемых посудин

В страну, где пылкости не остужает снег.

И вдруг — забыто все: отгрохотали

Вагоны, и замолк вокзальный гул.

Полны неистовства, нас призывают