Эмиль Верхарн: Стихотворения, Зори. Морис Метерлинк: Пьесы - Морис Метерлинк Страница 45

И в свете солнечном, и в воздухе — везде!

О, золото крылатое, о, золото парящее!

О, золото несытое, жестокое и мстящее!

О, золото лучистое, сквозь темный вихрь горящее!

О, золото живое,

Лукавое, глухое!

О, золото, что порами нужды

Бессонно пьет земля с Востока до Заката!

О, злато древнее, краса земной руды,

О вы, куски надежд и солнца! Злато! Злато!

Чем он владеет, он не знает.

Быть может, башни превышает

Гора накопленных монет!

Но, все холодный, одинокий,

Он, как добычу долгих лет,

С какой бы радостью глубокой

Небес охране вековой

Доверил самый шар земной!

Толпа его клянет, и все ему покорны,

Ему завидуя. Стоит он, как мечта.

Всемирная алчба, сердец пожар упорный

Сжигает души всех, его ж душа — пуста.

И если он кого обманет, что за дело!

Назавтра тот к нему стучится вновь несмело.

Его могущество, как ток нагорных вод,

С собой влечет в водоворот

(Как камни, листья и растенья)

Имущества, богатства, сбереженья

И малые гроши,

Которые в тиши

Копили бедняки в поту изнеможенья.

Так, подавляя все Ньягарами своей

Растущей силы, он, сутулый и угрюмый,

Над грудами счетов весь погружаясь в думы,

Решает судьбы царств и участь королей.

Тиран

Перевод М. Донского

Блистательный тиран, чьей власти нет границ,

В чертоге, где, даря двусмысленный совет,

На пурпурную тень ложится солнца свет,

Как золото корон на пурпур багряниц,

Пирует, слушая восторженные клики,

И видит, как толпа ликует в исступленье

Лишь при одном его безмолвном появленье.

Им царства сметены, им свергнуты владыки,

Он когти обрубил народу, и когда

Пред ним, единственным, поверглись все во прах,

В пресыщенной душе он ощущает страх:

Увы, он одинок, отныне — навсегда.

Невольно он в раба преображает друга,

Любовь сжигает он своею жаркой славой,

Как бешеный вулкан, неукротимой лавой

Испепеляющий живую зелень луга.

Достигнутая им безлюдна высота,

И тщетно хочет он найти там божество.

Молчит усталое желание его,

И гордость алчная давно уже сыта.

Он отрицает сам себя. Злорадно плавит

Он слиток золотой своей огромной власти

На сумрачном огне жестокой, жгучей страсти

К ниспровержению того, что люди славят.

Однако ото всех он ужас прячет свой;

Он нем, как цитадель, где ночи напролет

Лишь эху собственных шагов внимает тот,

Чей плещется штандарт на башне угловой.

Священен он для всех. И кажется порою,

Что лучезарная божественная сила

Его наполнила собой и окружила

Непостижимостью, как дерево — корою.

Но знает лишь небес всевидящая твердь,

Что часто по лесам блуждает он один,

По топким берегам обманчивых трясин,

Где плесень царствует и где таится смерть.

В болотах, где живут гонимые растенья,

В зловонных логовах, в местах, где боязливо

Цветут чертополох, терновник и крапива,

Он жизнь опальную ласкает в упоенье.

Он полон нежности и состраданья к ним,

Колючим, замкнутым, озлобленным цветам;

Они принадлежат ему, и только там

Он познает любовь и верит, что любим.

С пылающей душой спешит он к ним склониться,

К их сумеречным снам, к печали их вечерней;

Он обнимает их, не убоясь их терний,

И жжет его шипов живая власяница.

И только потому за праздничным столом

В сверкающем дворце, где пурпурная тень

И золото лучей скрестились в этот день,

Сидит он с поднятым, сияющим челом,

Что отдает себя он поцелуям алым,

Что тайно ото всех, в него вперивших взгляды,

Он может мучиться, любить, просить пощады,

Подставив грудь свою вонзающимся жалам.

Возлюбленная

Перевод А. Ибрагимова

Причалил свой корабль я к острову мечты,

Который плавает в просторах океана;

Вдали от шумных толп, вдали от суеты,

Причалил свой корабль я к острову мечты,

Где птицы распевают неустанно.

О, пестиков слияние с пыльцой!

Весь воздух похотью напитан ядовитой;

Магнолии, из поцелуев слиты,

Сверкают белизной.

Сердцам подобные, пылают упоенно

Великолепные пионы;

Трепещут от любви, вздыхая, ветерки.

Тень, как прикосновение щеки,

Тепла и ласкова. Ветвей печальных слезы

Кропят траву сверкающим дождем;

На ложе из фиалок тихим сном

Забылись ирисы и розы.

Причалил свой корабль я к острову мечты,

Где рдеют в зелени приманчивые кисти,

Где, облаченные в искрящиеся листья,

Колышутся деревья и кусты,

Где, как бушующее пламя, счастье

Дыханием своим палящим обдает,

Цветы сплетаются в объятьях сладострастья

И по ночам луна свое безмолвье льет.

— О ты, которую напрасно призывали

Мольбы моей души — сюда, на остров мой,

Обвитый белою змеящейся каймой,

Появишься ли ты из бледно-серой дали?

Откликнешься ли ты когда-нибудь на зов?

Мой остров сотворен для твоего расцвета.

Я ароматы шлю — прими моих гонцов! —

Из сада, полного причудливого света.

Явись! Поля, и лес, и рыжий небосвод —

Всё будем славить мы, не зная лени.

Ты, щедрая, подаришь мне колени,

Свой рот, и грудь свою, и нежный свой живот, —

И я в неистовстве вспашу твой луг весенний.

Причалил свой корабль я к острову, что весь —

Скопленье яростных желаний;

Какой-то гордый рок их собирает здесь,

Как стонов, криков и призывов смесь

На поле брани.

Лазурные глаза