Эмиль Верхарн: Стихотворения, Зори. Морис Метерлинк: Пьесы - Морис Метерлинк Страница 43

Заводов, мастерских; по ветру стлался дым…

Молитвы, битвы, труд — все было перед ним,

Всего в избытке: славы, счастья, горя.

То были Рим, Париж, и Амстердам,

И Лондон, и вдали — Америки просторы:

Труд лихорадочный, сдвигавший с места горы,

Свет ослепительный, открывший путь умам.

Весь шар земной был покорен, измерен,

И ярче звезд сияли там огни,

Как будто были вехами они

Для мысли, чтоб ее полет был верен.

И снова, как в былые времена,

Поэты шли: Гюго, Шекспир и Данте.

Их жизнь вселенной всей была посвящена,

Величие веков в могучем их таланте.

Увидев это все, затрепетал Пегас.

Не только не погас,

Но ярче прежнего сверкнул огонь во взорах.

И без удил, узды, воспламенясь, как порох,

Покинул он заоблачный эфир:

Его ристалищем отныне стал весь мир.

Любовь

Венера

Перевод Н. Рыковой

Венера, все мертво

В саду блаженном тела твоего.

И руки-лилии, и губ шиповник рдяный,

И гроздий пламень пьяный

На пышных лозах тела твоего —

Отныне все мертво.

Вот птицы мрачные осенних вечеров, —

Ложится на сады их перьев траур серый;

Сквозь траурный покров

Осенних вечеров

Едва мерцают факелы Венеры.

Умолкли голоса чудесные в былом!

Распятье скорбное на пепельном закате —

Прочерчена лазурь его ночным крылом.

Среди лесов густых — рыдающий псалом!

Венера,

Покойся безмятежно

В печали сада мертвенной и нежной

Среди слабеющих лучей;

Но плотской прелести твоей

Могучий аромат пускай пьянит сильней!

Пыланье глаз твоих стремилось к вышине,

В мир звездный, вечный, необъятный,

И вечность становилась внятной

И ясной в этом радостном огне.

Руками, словно мед прозрачный и душистый,

Срывала ты, богиня, с древа дней

Первины молодости чистой,

И кудри купиной раскинулись лучистой.

Твой стан в округлостях сияющих, нетленный,

Был точно в солнцах мощных небосвод;

Когда же у груди твоей лежал Эрот, —

Дышала эта грудь любовью всей вселенной.

Как факел, ты вставала над морями

И отдавалась всем, как щедрая земля,

С ее озерами, весенними лучами,

С ее могильными холмами.

Но к Неизвестному влечет

Людской неугомонный род.

Тебе же суждены забвенье и покой

В саду среди ветвей и сонных ароматов,

И роза, осенью истерзанная злой,

С последней нежностью свисает над тобой.

Магдалина

Перевод Н. Рыковой

Оденься в белое, Христа иди встречать,

Стань Магдалиною смиренной из Венеры,

И дух его в тебя войдет и благодать,

А ноги нежные покроет пепел серый.

Пускай же золото нетленное грудей

И глаз, где ясное не отгорело пламя

За все века любви, становится тусклей

Под ниспадающими скорбно волосами.

Земля измучилась, и крови вечеров

Устало напилась, и воззвала, тоскуя,

К Голгофе, к сумраку ее ночных крестов.

Оденься в белый лен и доброту живую.

Вот бог твой, благостью и кротостью великий,

Вот образ на платке в руках у Вероники,

Вот гвозди острые, копье и пелена.

Да, в мире новая возникла тишина:

Впервые человек, томясь от ожиданья,

Целует очи своего страданья!

Венера, кровью окропляет мир

Безумья христианского потир.

Вот сердце жениха — как уголь раскаленный.

Горящий куст! Костер живой!

Склонись теперь над чашей золотой,

Чтоб наполнять ее любовью исступленной!

Безумна плоть, душа на крест готова,

Все существо надеждой зажжено,

Но здесь ему не суждено

Найти последнее решающее слово!

Ну что же, плачь с улыбкой на устах,

Сливая с нежностью благочестивый страх,

И бормочи молитвенно и сладко,

Чтоб, загорясь пророческим огнем,

Душа твоя, как белая облатка

Причастья, — стала божеством!

Оденься в белое, иди встречать Христа.

Венера, вот его властительные руки!

Пускай от власяниц, гвоздей, камней

И жестче телу будет и больней!

Пускай сменяются слепой восторг и муки!

О, стены — саваны монастырей-могил!

Их смерть упрямая воздвигла беспощадно,

Чтоб трепет заглушить и крики жизни жадной.

О, пытки долгие, что выпьют кровь из жил

Под ненавидящей луной в ночи ужасной!

Открытых ран твоих уста томятся страстно —

Их огненной тоски никто не утолил!

Оденься в белое и до конца влачи

Ярмо своей любви, хотя уже лучи

Кругом, и сумрак отступил,

И закатилась, отблистала

Звезда, что некогда над Вифлеемом встала.

Теруань де Мерикур

Перевод Н. Рыковой

{20}

Год революции кровавой и суровой.

Венера, в красное оденься. Вот багровый

Закат, и бегство королей,

И эшафот — скала среди зыбей

Народной ярости, гудящей все грозней.

Стань роковой и гневной Теруанью,

Будь яснооким разумом восстанья,

Как святостью была и негою влюбленной.

Всем отдаешься ты душой смятенной,

Когда-то кроткой, ныне огневой,

Становишься для нас то голосом живой

Любви, то к милосердию призывом,

То к справедливости святой.

Сквозь кровь и хмель, восторг и слезы — голос твой,

Орлиный крик, ликующий прибой,

Горячей окрылен мечтой

И жертвенным порывом.

Весь город — в буре, в яром клокотанье,

Но ненависть его — как чистое сиянье.

Вот молний-воль в умах внезапный блеск,

Вот руки подняты, в них молоты и пики,

Но юных соков полон этот лес.

В народах говорит какой-то гром великий,

Их