Эмиль Верхарн: Стихотворения, Зори. Морис Метерлинк: Пьесы - Морис Метерлинк Страница 42

Где в кегли Фландрия с Брабантом состязалась.

Хотя из дерева она была,

Но дерево то тверже, чем скала,

И вазу контуры ее напоминали

С гирляндой роз на пьедестале.

Лишь игрокам она обязана спасеньем.

Торжественно поставили они

Ее средь кегель. Было воскресенье,

Весенний Духов день. Тогда в деревне

Настали солнечные дни.

Жужжали пчелы. Девушки в харчевне

В чепцах крахмальных, глаженных красиво,

Носили на подносе кружки пива,

И хлопали прилежно всё кругом

Тому, кто первый пред толпою

Фигуру эту с древнею резьбою

Сбивал шаром.

Почет был и другим

Из игроков, что вслед за ним

Своею меткостью блистали

И кеглю главную пять раз подряд сбивали.

Но первый, что нанес

Удар по цели,

Вдруг побледнел: в полях горели

Его амбары, и навоз

Подсушенный объяло пламя,

Зловеще отраженное прудами.

Потом,

Шесть дней спустя, один из игроков,

Что метко бил и выпить был здоров,

Вернувшись ночью в дом,

Глазам своим не веря,

Нашел дочь, замертво лежащую у двери.

Сначала он не понял ничего,

Но уж его

Тянуть не стало больше в воскресенье

В харчевню «Белый крест» для развлеченья.

И, наконец,

Весьма почтенный старшина-купец,

Что снял все кегли под один удар,

Увидел, что его амбар

Обрушил возведенные леса,

Убив в саду и пастуха и пса.

И страх с тех пор во все сердца проник.

Страх рос, он стал велик.

И как-то раз

Хозяйка «Белого креста» одна

Пошла в сарай в вечерний час,

Где дров сухих набрать была должна.

И вот во тьме, вокруг стоящей,

Возник пред ней

Бессмертной статуэтки взор горящий.

Деревня в ужасе. Кюре скорей

Спешит заклясть молитвою своей

Все кегли от врага людского рода.

И не было б покоя для прихода,

Когда б тот странный дерева кусок

В плаще из бархата, с каймой узора,

Не помещен был в прежний уголок

У алтаря святого Христофора!

Смещен был слишком уж суровый

Викарий и назначен новый.

Обычаи времен былых

Вновь ожили. Все свято чтили их.

И вновь Венера — может быть, Диана —

Творила неустанно

Большие чудеса по милости своей,

И ноготь на ноге у ней

Был стерт лобзаньями — за много лет —

Людей, произносивших здесь обет,

Чтоб уберечь себя от зол и бед.

Буйные силы

{19}

Искусство

Перевод В. Дмитриева

Одним прыжком,

Копытом пробуждая гром,

Навстречу солнцу и экстазу

В пространство прянул сразу,

Кося зрачком и не боясь погонь,

Стремительный Пегас, крылатый гордый конь.

Полны томленья

Танцовщиц грациозные движенья

На зеленеющих холмах вдали…

То музы хоровод вели.

Сплетались их тела, как веточки омелы.

Невдалеке Амур усталый спал;

Вечнозеленый лавр густую тень кидал

На лук и на разбросанные стрелы.

Олимп и Геликон вздымались к облакам,

Потоки горные по склонам их бежали,

И храмы белые, подобные венкам,

Воспоминаньями долины озаряли.

То — Греция. Вот мрамор Парфенона,

Вот славная оракулом Додона…

Вся Греция, чьих гор и городов

Названья мелодичны,

Раскинулась ристалищем привычным,

Где лиры славили деяния богов.

Но дальше мчится конь, копытом вновь ударив.

В тумане прошлого встает пред ним из марев

Искусство Фив, Мемфиса и Микен:

Изида, многогруда и огромна,

Сжимала диск, сверкавший ночью темной.

Тысячелетья здесь текли без перемен…

Вот белая Гатор на розовом пилоне,

Вот царство Ур, вот башня в Вавилоне,

Висячие сады — дивился им весь мир,

Вот Ниневия, вот многоколонный Тир,

Вот Индии дворцы, вот сказочные храмы

Загадочных богов индийских — Шивы, Брамы.

Как каменный костер, они взметнулись ввысь…

А дальше на востоке поднялись

Террасы, пагоды в сияющей лазури,

Беседки пестрые, в эмали и глазури,

Где кукольные лица мудрецов

Гляделись в гладь прудов,

Смеясь над зыбкостью забавных отражений

И над никчемностью своих движений.

И песнопения неслись со всех сторон:

Одни — похожие на стон,

Другие — веселы, а третьи — заунывны…

Пегас их такт копытом отбивал.

Порой он узнавал

Мотив протяжный и наивный,

Как будто гимны те в минувшие века

Он слышать мог издалека,

Стремя полет орлиный

На горные вершины.

Но не одну эмаль и бронзу видел он:

Поэты шли сквозь тьму времен

И побеждали смерть, подобно Геркулесу.

Звучали в строфах их веления царей,

И мудрость пела в них, и новизна идей.

Их ясные слова срывали с тайн завесу,

Дабы источник жизни бил ключом

Кристально чистым и прозрачным

Для человечества, охваченного сном —

Младенческим сном, радостным, не мрачным.

Пространства не боясь,

Пегас

Вновь ринулся вперед, взмахнув крылами.

Вот он летит, и взоры мечут пламя.

Летит… Иные страны и моря

Раскинулись пред ним широко.

Он Запад увидал. Грядущего заря,

Как золото горя,

Вставала там, затмив все чудеса Востока.

Не храмы, полные античной простоты,

Украсили леса, долины, горы:

Вонзали в небеса угрюмые соборы

Сиянье излучавшие кресты.

Здесь каждый город был загоном,

Куда собрали стадо рыжих крыш:

Роскошные дворцы, лачуг сырой камыш

И кружева из камня над амвоном…

Струились реки там в гранитных берегах,

В садах деревья старые дремали;

Знамена развернув, но улицам шагали

Под барабанный бой солдаты. На холмах