Эмиль Верхарн: Стихотворения, Зори. Морис Метерлинк: Пьесы - Морис Метерлинк Страница 37

Я плыл по дальним рекам, что суровы

И горестно-медлительны, как вдовы.

Свеж будет уголок чудесный,

Что станет в чистоте воскресной

Служанка старая держать,

Где стену будет украшать —

В тяжелой золоченой раме

С причудливой резьбой, с церковными гербами —

Ландкарта Балеарских островов.

А на шкапу, — о, моря зов! —

В бутылку спрятана умело,

Расправив крылья парусов

Из лоскутков, по ветру смело

Плывет малютка каравелла!

Я миновал в ночном звенящем гуле

Теченья мощные, что землю обогнули.

Вблизи канала, в кабачке,

Я, как обычно, в час вечерний

Усядусь и увижу вдалеке

На мачте корабля свет фонаря неверный.

Горит, как изумруд, его зеленый глаз…

Я из окна увижу в этот час

Шаланд коричневых и барок очертанья

В огромной ванне лунного сиянья.

Листва над синей пристанью темна

И в дремлющей воде отражена…

Недвижен этот час, как слиток золотой.

Ничто не дрогнет в гавани. Порой

Лишь парус там, над сонною волной,

Чуть заполощет, но повиснет вскоре

В ночном безветрии…

О, море, море!

Неверное и мрачное, оно

Моею скорбью до краев полно.

Уж десять лет, как сердце стало эхом

Бегущих волн. Живу и грежу ими.

Они меня обворожили смехом,

И гневом, и рыданьями своими.

О, будет ли под силу мне

Прожить от моря в стороне?

Смогу ли в доброй, светлой тишине

Забыть о злом и ласковом просторе,

Жить без него?

О, море, море!

Оно живительной мечтой

Согрело ум холодный мой.

Оно той гордой силой стало,

Что голову мою пред бурей поднимала.

Им пахнут руки, волосы и кожа.

Оно в глазах моих,

С волною цветом схожих.

Его прилив, отлив его

В биенье сердца моего.

Когда на небе золотом и рдяно-серном

Раскинула эбеновый шатер

Царица-ночь, возвел я страстный взор

За край земли

В такой простор безмерный,

Что до сих пор

Он бродит в той дали.

Мне часа каждого стремительный удар,

И каждая весна, и лета жар

Напоминают страны

Прекрасней тех, что вижу пред собой.

Заливы, берега и купол голубой

В душе кружатся. И сама душа

С людьми, вкруг бога, вечностью дыша,

Кружится неустанно,

А в старом сердце скорбь,

С гордыней наравне, —

Два полюса земных, живущие во мне.

Не все ль равно, откуда те, кто вновь уйдет,

И вечно ль их сомнение грызет,

В душе рождая лед и пламя!

Мне тяжело, я изнемог,

Я здесь остался б, если б мог.

Вселенная — как сеть дорог,

Омытых светом и ветрами.

И лучше в путь, в бесцельный путь, но только в путь,

Чем возвращаться в тот же дом и, за трудом

Одним и тем же сидя вечерами,

В угрюмом сердце ощутить

Жизнь, переставшую стремленьем вечным быть!

О, море, нескончаемое море!

О, путь последний по иным волнам

К стране чудесной, незнакомой нам!

Сигналы тайные ко мне взывают,

Опять, опять уходит вдаль земля,

И вижу я, как солнце разрывает

Свой золотой покров пред взлетом корабля!

Толпа

Перевод М. Волошина

В городах из сумрака и черни,

Где цветут безумные огни;

В городах, где мечутся, беснуясь,

С пеньем, с криками, с проклятьями, кипя,

Как в котле, трагические толпы;

В городах, внезапно потрясенных

Мятежом иль паникой, — во мне,

Вдруг прорвавшись, блещет и ликует

Утысячеренная душа.

Лихорадка с зыбкими руками,

Лихорадка в буйный свой поток меня

Увлекает и несет, как камень, по дорогам.

Разум меркнет,

Сердце рвется к славе или преступленью,

И на дикий зов единокупной силы

Я бегу из самого себя.

Ярость ли, безумие, любовь ли —

Все пронзает молнией сердца;

Все известно прежде, чем сознанье

Верной цели в мозг впилось, как гвоздь.

Факелами потрясают руки,

Рокот волн на папертях церквей,

Стены, башни, вывески, вокзалы —

Пляшет все в безумье вечеров;

Простирают мачты золотые светы

И отчаянья огни,

Циферблаты отливают кровью;

И когда трибун на перекрестке

Говорит, то ловишь не слова —

Только жест, которым исступленно

Он клеймит венчанное чело

Императора и рушит алтари.

Ночь кипит и плещет грозным шумом,

Электричеством напитан воздух,

Все сердца готовы отдаться,

Душа сжимается безмерной тревогой, разрешаясь

Криками… и чувствуешь, что каждое мгновенье

Может вознести иль раздавить рождающийся мир.

Народ — тому, кому судьба судила

Руки, владеющие молнией и громом,

И власть открыть средь стольких смутных светов

Ту новую звезду, которая пребудет

Магнитом новой всемирной жизни.

Чувствуешь ты, как прекрасно и полно

Сердце мое

В этот час,

В сердце мира поющий и бьющий?

Что нам до ветхих мудростей, до солнц

Закатных, отпылавших истин?

Вот час, кипящий юностью и кровью,

Вот ярый хмель столь крепкого вина,

Что всякая в нем гаснет горечь;

Надежда широкая смещает равновесья,

Что утомили души;

Природа ваяет новый лик

Бессмертья своего;

Все движется, и сами горизонты идут на нас.

Мосты, аркады, башни

Потрясены до самых оснований.

Внезапные порывы множеств

Взрывают города,

Настало время крушений и свершений,

И жестов молнийных, и золотых чудес

На высотах Фаворов осиянных.

Как волна, потерянная в реках,

Как крыло, ушедшее в пространство,

Утони, душа моя, в толпе,

Бьющей