Эмиль Верхарн: Стихотворения, Зори. Морис Метерлинк: Пьесы - Морис Метерлинк Страница 16

Их рук — моих, моих печальных рук размах.

Да, ваша скорбь — моя, осенние недели!

В промерзшей колее колеса проскрипели,

Своим отчаяньем пронзая небосклон,

И жалоба ветвей, и карканье ворон —

Стон сумрака — мой стон, затерянный мой стон.

Вдали

Перевод Б. Томашевского

Вплывают блики крыл в угрюмые ангары,

Ворота черные все голоса глушат…

Кругом — унынье крыш, фасады, и амбары,

И водосточных труб необозримый ряд.

Здесь глыбы чугуна, стальные стрелы, краны,

И эхом в щелях стен вся даль отражена:

Шаги и стук копыт, звенящий неустанно,

В быки мостов, шурша, врезается волна…

И жалкий пароход, который спит, ржавея,

В пустынной гавани, и вой сирен вдали…

Но вот, таинственно сквозь мрак ночной белея,

В далекий океан уходят корабли,

Туда, где пики скал и ярость урагана…

Душа, лети туда, чтоб в подвиге сгореть

И чтоб завоевать сверкающие страны!

Какое счастье жить, гореть и умереть!

Взгляни же в эту даль, где острова в сиянье,

Где мирры аромат, коралл и фимиам…

Мечтою жаждущей уйди в зарю скитаний

И с легкою душой вручи судьбу ветрам,

Где океанских волн блистает свет зеленый…

Иль на Восток уйди, в далекий Бенарес,

К воротам древних Фив, в руины Вавилона,

В туман веков, где Сфинкс, Афина и Гермес,

Иль к бронзовым богам на царственном пороге,

К гигантам голубым, или во тьму дорог,

Где за монахами медлительные дроги

Неповоротливо ползут из лога в лог…

И взор твой ослепят лучи созвездий южных!

О бедная душа, в разлуке ты с мечтой!

Уйди же в зной пустынь, в прозрачность бухт жемчужных,

Путем паломника в пески земли святой…

И может быть, еще в какой-нибудь Халдее

Закатный вечен свет: он пастухов хранит,

Не знавших никогда и отблеска идеи…

Уйди тропой цветов, где горный ключ звенит,

Уйди так глубоко в себя мечтой упорной,

Чтоб настоящее развеялось, как пыль!..

Но это жалкий бред! Кругом лишь дым, и черный

Зияющий туннель, и мрачной башни шпиль…

И похоронный звон в тумане поднимает

Всю боль и всю печаль в моей душе опять…

И я оцепенел, и ноги прилипают

К земной грязи, и вонь мне не дает дышать.

Черные факелы

{6}

Законы

Перевод Ю. Александрова

Печален лик земли среди угрюмых зданий,

Где жизнь заключена в прямоугольный плен,

Где предопределен удел моих страданий

Всей тяжестью колонн и непреклонных стен.

Вот башенки наук, вот лабиринты права,

Где человечий мир в законы водворен,

Где мозг одет в гранит — и не посмеет он

Поколебать столпы священного устава.

Гордыня бронзы там нисходит с высоты,

Чугунная плита сдавила все живое…

О, сколько нужно дум и страстной чистоты,

Чтоб волновался ум, чтоб сердцу быть в покое

Дабы оно могло багряный купол свой

Просторно изогнуть в глубокой, нежной сини,

Где б не посмело зло коснуться той твердыни,

Той мудрой доброты и ясности живой!

Но в бездне вечеров, уже чреватых бурей,

Лучами черных солнц охвачен башен ряд,

И мчатся тучи к ним толпою грозных фурий,

Швыряя молний блеск на крутизну громад.

И лунный желтый глаз великой лженауки

В тех небесах, куда устремлена сейчас

Готическая мощь, ужели не погас

От старости своей, от вековечной скуки?..

Мятеж

Перевод В. Брюсова

Туда, где над площадью — нож гильотины,

Где рыщут мятеж и набат по домам!

Мечты вдруг, безумные, — там!

Бьют сбор барабаны былых оскорблений,

Проклятий бессильных, раздавленных в прах,

Бьют сбор барабаны в умах.

Глядит циферблат колокольни старинной

С угрюмого неба ночного, как глаз…

Чу! Бьет предназначенный час!

Над крышами вырвалось мстящее пламя,

И ветер змеистые жала разнес,

Как космы кровавых волос.

Все те, для кого безнадежность — надежда,

Кому вне отчаянья радости нет,

Выходят из мрака на свет.

Бессчетных шагов возрастающий топот

Все громче и громче в зловещей тени,

На дороге в грядущие дни.

Протянуты руки к разорванным тучам,

Где вдруг прогремел угрожающий гром,

И молнии ловят излом.

Безумцы! Кричите свои повеленья!

Сегодня всему наступает пора,

Что бредом казалось вчера.

Зовут… приближаются… ломятся в двери…

Удары прикладов качают окно, —

Убивать — умереть — все равно!

Зовут… и набат в мои ломится двери!

Города

Перевод Г. Шенгели

Нефть, ворвань, и асфальт, и дух дубленой кожи!

Воспоминанием каких-то черных снов

В чудовищном дыму, в закатной красной дрожи

Неисходимый град вздымает строй домов.

Клубком гремучих змей стремят свои ущелья

Проспекты черные вкруг доков и мостов,

Где газ и керосин в безумии похмелья,

Как жесты дикие, как маски паяцов, —

Бой золота и тьмы, — в вечерней мгле клокочут.

Огромный шум воды струится ночь и день,

Приливы медленно граниты молов точат,

Качают корабли и вновь уходят в тень,

В свободные моря, а между тем заводы

Неукротимые, из камня и стекла,

Стремя зубцы колес и шумные приводы,

Возносят над водой, как черные тела,

Что четвертованы и так окаменели,

Свои маховики, как вечной скуки знак.

Вдали, все в копоти, ревущие туннели,

Их пасти черные, что поглощают мрак;

Вдруг вопли, скрежет, лязг взвиваются над бездной:

То мчатся поезда, ввергая в