Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин Страница 87

заручиться поддержкой западных держав. «Кантонскому» правительству, которое возглавлял Сунь Ятсен, со стороны СССР оказывалась широкая финансовая помощь, направлялись политические и военные советники[746], в его адрес осуществлялись поставки нефтепродуктов, велась подготовка военных кадров. На протяжении нескольких лет именно в адрес Гоминьдана и будет направляться основной поток военно-технической помощи из СССР. В течение ряда лет компартия Китая и Гоминьдан тесно сотрудничали, а китайским коммунистам было разрешено вступать в ряды Гоминьдана. Будущие лидеры Китайской Народной Республики Чжоу Эньлай и Мао Цзэдун в этот период занимали не последние места в иерархии деятелей Гоминьдана. Курс на сотрудничество с Гоминьданом Сталин будет стремиться сочетать с продвижением компартии Китая на ключевые позиции в китайском «революционно-освободительном» движении. Летом 1923 г. Сунь Ятсен направил в Москву делегацию во главе с начальником штаба своей армии Чан Кайши. Не раз в ходе этого визита прозвучат из уст Чан Кайши заверения в том, что «Гоминьдан всегда считал компартию СССР своей родной сестрой», что «в скором времени освобожденный Китай станет членом Советских Социалистических Республик России и Германии», усилиями которых «мы смогли бы свергнуть капиталистическую систему во всем мире»[747]. В конце ноября делегацию примет в том числе Троцкий. Как ни странно это прозвучит, но «все указания тов. Троцкого сводились к тому, чтобы Сунь Ятсен и Гоминьдан как можно скорее отказались от военных авантюр, направив все свое внимание на политическую работу…»[748] Уже в январе 1924 г. Политбюро рассмотрит вопрос о финансовой поддержке движения Сунь Ятсена. В марте последуют решения о выделении следующего финансового транша, винтовок и артиллерийских орудий[749].

Мао Цзэдун

1937

[Из открытых источников]

В ряде случаев Сталин будет настаивать на персонализации принимавшихся решений с тем, чтобы сделать его авторство известным узкому кругу китайских «товарищей». Так, 28 июня 1927 г. Политбюро, заслушав вопрос «О Китае», примет одним из пунктов решение «послать от имени Сталина, согласно его просьбе, телеграмму о посылке денег» [750].

Чжоу Эньлай

1941

[Из открытых источников]

Письмо В.И. Ленина И.В. Сталину и Л.Б. Каменеву о дипломатических переговорах и положении в Германии

30 августа 1922

[РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 26000. Л. 1]

Суммы на поддержку китайской революции затрачивались значительные. Так, например, Китайская комиссия Политбюро в составе Фрунзе, Чичерина и других 5 июня 1925 г. определила расходы по оказанию помощи восставшим 30 мая 1925 г. в Шанхае в размере 4 179 849 рублей и 281 226 долларов США на период до 1 октября, не считая затрат на формирование «интернационального отряда на территории Монголии»[751]. В апреле 1927 г. Политбюро решит «отпустить теперь же 3 милл. долларов»[752].

При этом конфиденциальность поддержки станет одним из важнейших элементов организационной стороны дела. Это хорошо иллюстрируется шифровкой, которую Сталин направит Орджоникидзе в Заккрайком РКП(б), в которой сообщит о постановлении ЦК по вопросу «О Китае»: «Предложить членам ЦК РКП и другим ответственным товарищам обязательно воздерживаться в своих устных и печатных выступлениях от афиширования роли ИККИ, СССР и РКП в китайском революционном движении»[753].

После смерти Сунь Ятсена в начале 1925 г. будут организованы митинги в Москве и Ленинграде. Используя Коминтерн, ЦК РКП(б) постарался организовать аналогичные мероприятия «по всей Европе»[754]. Решением Политбюро в мае 1925 г. в Москве был создан Университет трудящихся Китая имени Сунь Ятсена. Сталин придавал первостепенное значение революционным процессам в Китае, прямо участвуя в разработке программных документов для китайских коммунистов и даже тезисов для советских пропагандистов по китайскому вопросу. Впервые протоколы заседаний Политбюро зафиксируют его в качестве докладчика по китайскому вопросу 25 июня 1925 г. По докладу Сталина будет решено «революционное движение… двигать вперед обязательно, не боясь обострения кризиса», но «от убийств и избиений иностранцев, от грубонационалистических выходок… от погромов обязательно воздерживаться». В отношении пекинского правительства ставилась задача обеспечить его «благожелательный нейтралитет к движению или, если это не удастся, — расколоть и парализовать правительство», а если и эти меры не увенчаются успехом — «вести дело на разгон нынешнего правительства и составление нового с привлечением гоминьдановцев…»[755]

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о поддержке революционного движения в Китае

25 июня 1925

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 88. Л. 20–21]

С этого момента Сталин стал куратором китайского направления и взял курс на укрепление «внутренних сил китайского национально-освободительного движения», укрепление блока компартии и Гоминьдана, удержание китайских революционеров от «неподготовленных выступлений». Весной 1926 г. кантонское правительство приступит к планированию военных операций в направлении северных территорий. По предложению Сталина Политбюро направит своему представителю Л.М. Карахану жесткое указание провести «беспрекословно» директиву «о нежелательности военных экспедиций кантонскими силами вне Кантона и сосредоточении сил… на внутреннем укреплении власти и в частности армии…»[756] Провести эту директиву в жизнь не удастся. Чан Кайши, возглавивший Гоминьдан после смерти Сунь Ятсена, начнет поход на север, развивавшийся достаточно успешно.

В 1926 г. начнутся провокации на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), являвшейся совместным советско-китайским предприятием на той территории, которая «контролировалась» пекинским правительством. В этот момент советское руководство будет настроено на использование дипломатических средств разрешения назревавшего конфликта. В письме Молотову в сентябре 1926 г. Сталин признается, «что мы только пугаем… но воевать из-за КВЖД не станем» [757].

«Розовый» период в отношениях советского руководства и лидеров Гоминьдана после смерти Сунь Ятсена продлится недолго. 12 апреля 1927 г. Чан Кайши совершит военный переворот, в г. Нанкине образует правительство из представителей правого крыла Гоминьдана. Несколькими днями раньше — 6 апреля — на территории Северного Китая состоится налет на советское полпредство в Пекине.

За две недели до событий Бухарин на заседании Президиума ИККИ выразит беспокойство, обратив внимание, что внутри единого национально-освободительного фронта начинается борьба, стал заметен курс Гоминьдана вправо, а главнокомандующий армией Чан Кайши сосредоточил вокруг себя правые силы. Сталин, напротив, по-прежнему, был уверен, что китайская революция под руководством Гоминьдана вот-вот совершит новый виток и «Ханькоу станет скоро китайской Москвой»[758], и продолжал выступать успокоительно. 10 марта на Политбюро он настаивал на тесном сотрудничестве Гоминьдана и компартии Китая[759]. Выступая 5 апреля 1927 г. на московском партактиве, он сообщил: «У нас была из Шанхая телеграмма о восстании. Мы сказали — молчите. Мы им запретили и хорошо сделали.