Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович Страница 56

среде он скорее вызвал критику, в особенности со стороны энтузиастов малоэтажной плотной застройки. В частности, Злата Чеботарева писала, что двухэтажные дома, примененные в проекте Ц-27, «не образовывали органичной системы, не давали плотностей жилого фонда, приемлемых для Ташкента, и возможности разнообразить приемы застройки»[307]. Позднее она же писала о том, что «в проекте утрачены принципы архитектурно-планировочной организации застройки, заложенные в проектных предложениях „микрорайон-махалля“, нет иерархичности открытых пространств […], нет четкости в выделении и оформлении жилых дворов и общественных зон. Предложенные в этих проектах типы малоэтажных домов с двориками давали низкую плотность жилого фонда»[308]. Что касается экспериментального 4-этажного дома, та же исследовательница отмечала, что «недостаток этого интересного, выразительного по архитектуре жилого дома в том, что в проекте не продуман способ озеленения террас и их зрительной изоляции. Открытые с трех сторон террасы полностью просматриваются из окон соседних квартир, и потому их невозможно в должной мере использовать для летнего быта семьи»[309]. Впрочем, другие исследователи, например, Тулкиной Кадырова, отмечали «интересный силуэт» микрорайона и «стремление сохранить прогрессивную обобществленность ряда функций населения небольшого квартала — „махали“»[310].

9-этажные дома в микрорайоне Ц-27. 1974–1975

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Объяснение обескураживающего результата работы сотен специалистов над созданием новой архитектуры для «Старого города» лежало в советской экономике и политической системе, для которых низкая стоимость домостроения и лозунговый эгалитаризм были важнее работы с культурными различиями. Реконструкция «Старого города» объективно стоила намного дороже микрорайонов с серийными типовыми домами не только потому, что здесь следовало применять более сложные в возведении и эксплуатации виды жилья, но и вследствие необычайной плотности исторических старогородских махаллей. Простота и дешевизна возведения новых микрорайонов на свободных окраинных территориях и возможность сооружения более дорогостоящих «витринных» жилищных серий в центре предопределили постоянное откладывание решения проблемы «старогородских» районов на будущее. Полвека спустя по-прежнему непонятно, будут ли при реконструкции «Старого города» внедрены новые регенеративные подходы или он будет постепенно поглощен новой застройкой, при проектировании которой дешевизна и быстрая экономическая отдача по-прежнему будут превалировать над концептуальными долговременными решениями, принимающими в расчет эстетическую и культурную ценность исторической среды.

Борис Чухович

22. РЕСТОРАН «ЗАРАФШАН» 1965–1974

АРХИТЕКТОРЫ В. СПИВАК (ГАП), Р. МЕМЕТОВ, А. СИНИЙ

ИНЖЕНЕРЫ А. СИДЕЛЬНИКОВ, А. КРАКОВ, Ю. РЕБРОВ

УЛИЦА МАТБУОТЧИЛАР, 17.

 ПЛОЩАДЬ МУСТАКИЛЛИК

В архитектурном плане ресторан стал одним из наиболее оригинальных образцов модернистской архитектуры Ташкента, а в социальном — скрестил опыт массового общественного питания 1920-х годов и стремление к более привилегированному досугу 1970-х

Вид на северный фасад. 2-я пол. 1970-х

ПРЕДЫСТОРИЯ

В институциональном отношении государственный советский общепит радикально отличался от зарубежной ресторанной индустрии. Эти различия отразились и в архитектуре. В первые советские десятилетия архитекторы, стремившиеся стимулировать социальные эксперименты в области быта, выдвинули немало предложений по строительству принципиально новых типов сооружений, в которых пища готовилась бы и распределялась индустриально-поточным способом. В частности, и в Ташкенте была построена своя фабрика-кухня (архитектор С. Чернявский, 1932). Однако переход к сталинской архитектуре поставил крест на экспериментах. В городе остались лишь традиционные чайханы и производственные столовые, если не принимать во внимание единичные заведения, где прием пищи был совмещен с другими формами досуга, как, например, музыкальные номера и танцы (среди таких можно вспомнить ресторанчик в построенной до революции двухэтажной гостинице «Националь»[311], продолжавшей принимать гостей Ташкента и в сталинские годы, дореволюционный двухзальный ресторан «Регина», функционировавший на месте будущего ресторана «Зарафшан» вплоть до ташкентского землетрясения 1966 года[312], и др.).

С. Чернявский. Фабрика-кухня в Ташкенте. 1930–1933

Ситуация стала меняться в 1950-е годы. Никита Хрущев, стремясь привлечь симпатии мира к советскому социализму, вернулся к давней идее строительства города, который стал бы моделью для стран Азии и интеллигенции мусульманского мира. Первым претендентом на эту роль в силу своих размеров естественным образом стал Ташкент, где стали проводить различные международные форумы: политические, научные, литературные и прочие. Обрела новое дыхание государственная компания «Интурист», включившая Узбекистан в число популярных маршрутов, что создало новую ситуацию, поскольку гостей столицы Узбекистана не подобало приглашать в «столовки», чайханы и в обветшавшие рестораны, построенные до революции. Поэтому в 1955 году был создан «Трест ресторанов» при Управлении общественного питания Ташгорисполкома. Новые рестораны начали возникать либо в естественных точках присутствия интуристов, например при недавно построенной гостинице «Ташкент» (1956) и в Ташкентском аэропорту (1955), либо в самом центре города, куда можно было привести иностранную делегацию — как, например, ресторан «Бахор» (1958).

После партийно-правительственного постановления 1959 года «О дальнейшем развитии и улучшении общественного питания» кафе и рестораны стали строить чаще, и теперь они предназначались уже для самих горожан, а не только для туристов. Согласно новым нормам городского планирования, культурно-бытовые центры крупных городских районов должны были включать «предприятия общественного питания». Так, в ядре «Старого города» появился ресторан «Гулистан» (1967), а в центре Чиланзарского района — ресторан «Чиланзар» (1972). Эти внушительные сооружения, запроектированные еще в 1964–1965 годы, были рассчитаны на сотни посадочных мест. Что касается центра города, то по тогдашним градостроительным понятиям ему надлежало иметь ресторан еще большего размера, но для такого было трудно найти приличествующую площадку — застройка центральных улиц была чрезвычайно плотной. Тем не менее после 1964 года возникли два обстоятельства, интенсифицировавшие поиск. Во-первых, в соответствии с последним генпланом центра Ташкента историческая застройка «нового города» в основном подлежала сносу, который расчистил бы место для строительства современной столицы «советского Востока». Во-вторых — и это обстоятельство напрямую не имело отношения к Ташкенту — в столице Казахстана запроектировали и построили гигантский ресторан «Алма-Ата» на 1100 мест (1962–1966), равному которому по размерам в то время не было даже в Москве[313].

ПЕРВАЯ СТАДИЯ ПРОЕКТИРОВАНИЯ

Появление «Зарафшана», несомненно, вписано отдельным эпизодом в историю эпического архитектурного соперничества Ташкента с Алма-Атой, о чем свидетельствуют и мемуары, и документы. Вот как вспоминает об этом Юрий Мирошниченко: «…Нас вызвал директор Ташгипрогора Олег Рушковский и объявил, что секретарь ЦК КП Узбекистана Шараф Рашидов был с визитом в гостях в Алма-Ате и секретарь ЦК КП Казахстана Динмухамед Кунаев показал ему новый ресторан на 2000 мест в центре города. Решение о строительстве ресторана, но только более крупного, не менее чем на 3000 мест, было принято в ту же минуту»[314]. Как подобает эмоциональным воспоминаниям, цифры здесь были серьезно преувеличены, но суть отражена верно.

Восточный, северный, южный и западный фасады. 1966

Согласно документам ГлавАПУ, проектное