Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин Страница 56

Султан-Галиева». В ней его обвинят в том, что он «путем конспиративной работы и рассылки тайной информации с явно извращенным освещением мероприятий партии» стремился создать в республиках нелегальную организацию для противодействия мероприятиям центральных партийных органов. Совещание признает, что «преступные действия» Султан-Галиева «ставят его вне рядов Коммунистической партии»[480]. 14 июня Политбюро примет решение «Принять предложение Менжинского. Исполнение в кратчайший срок» [481].

Султан-Галиев, видимо, как и его заступники из числа руководителей Татарской АССР, воспринял все произошедшее как «недоразумение». Иначе трудно объяснить его приход к Сталину с просьбой о возможности восстановления в партии. Получив ответ, что вопрос этот может быть рассмотрен по истечении года после исключения, Султан-Галиев, однако, уже 8 сентября обратится с соответствующей просьбой в ЦКК РКП(б). 15 декабря Президиум ЦКК это ходатайство отклонил, ввиду того что «Султан-Галиев за время своего пребывания вне партии ничем не доказал, что он действительно признал свою ошибку». Сталин не дождется демонстрации лояльности, и в 1928 г. Султан-Галиев будет арестован повторно. Вместе с ним к ответственности по этому делу были привлечены 77 человек из числа бывших и нынешних руководителей Татарской АССР и Крымско-Татарской АССР. Не трудно догадаться, что среди них были и те руководители, которые сочли необходимым вступиться за опального лидера татарского национального движения в 1923 г. По делу «султан-галиевской контрреволюционной организации» в июле 1930 г. 21 человек во главе с Султан-Галиевым был приговорен к расстрелу, который заменили 10 годами лагерей. Кампанию «по разоблачению» Сталин решит сделать публичной, и 4 ноября 1929 г. в «Правде» появится статья «Социалистическое наступление и активизация буржуазных националистов», которая одной из первых ознаменовала скорый поворот Сталина, свернувшего с курса «положительной деятельности» в отношении национальных меньшинств в сторону «подмораживания» их активности и стремления к самостоятельности. Кампания по осуждению «султан-галиевщины» развернется и в партийных организациях. В 1934 г. Султан-Галиева снова освобождают, до 1937 г. он живет в ссылке в Саратове. Третий арест в годы Большого террора оказывается фатальным — в 1940 г. Султан-Галиев был расстрелян в соответствии с приговором Военной коллегии Верховного суда СССР по делу, сфабрикованному в недрах НКВД с применением мер «физического воздействия» [482].

Постановление Политбюро ЦК РКП(б) об освобождении М.Х. Султан-Галиева

14 июня 1923

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 343. Л. 37]

При этом, Грузия останется объектом пристального внимания Сталина. Спустя два месяца после принятия Конституции СССР на началах, предложенных Сталиным, он решит завершить пресловутое «грузинское дело». В марте 1924 г. ЦКК откроет следствие по делу «грузинских уклонистов». Крупская напишет письмо председателю ЦКК В. Куйбышеву в защиту «старых партийных товарищей», как она назовет их. «Мы говорим о братском союзе с другими народностями, а поступаем как русские колонизаторы (это я про Серго говорю). И вместо того, чтобы разбирать дело о Серго и др., мы Серго выбираем демонстративно в ЦК, а уклонистов выслеживаем, судим и пр.». «Это худший вид взаимного недоверия, это увековечивание склоки», — подчеркнет она в завершение письма[483]. И если в 1923 г. для уклонистов партийное разбирательство окончится относительно благополучно, то во второй половине 1930-х им вспомнят все их прегрешения. Мдивани, Махарадзе и многие другие будут расстреляны в 1937 г. как участники «троцкистского шпионско-вредительского центра». Эта судьба постигнет большинство из участников дискуссий начала 1920-х гг. по национальному вопросу.

Представление о причинах и ходе борьбы центрального советского руководства с «националами» не будет полным, если не сказать несколько слов об экономическом противостоянии центра и мест в 1922–1924 гг. Едва ли не наиболее острым это противостояние окажется именно на закавказском направлении. В течение двух лет после советизации Закавказья на его территории официально будет закреплено хождение российского рубля и местных валют, причем курс последних будет более крепким, чем рубля. 2 июня 1922 г. Сталин направит в Закавказский краевой комитет РКП(б) шифротелеграмму, в которой потребует сообщить заключение на предложение наркомфина РСФСР Г.Я. Сокольникова: «Ввиду того, что система содержания Красной армии РСФСР в Грузии целиком за счет федеральной эмиссии повела в результате к обесценению федерального рубля в 15 раз, ЦК признает необходимым с 1-го июня расходы по содержанию Красной Армии РСФСР в Грузии возложить в размере 50 % на Грузию и в то же время выяснить вопрос о возможности сокращения контингента армии, расположенной в Грузии» [484].

Шифротелеграмма И.В. Сталина руководителям Закавказского краевого комитета РКП(б) И.Д. Орахелашвили и Г.К. Орджони-кидзе о системе содержания Красной армии в Грузии

2 июня 1922

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 3533. Л. 1]

Через неделю Г.К. Орджоникидзе в Заккрайкоме получит новую шифровку Сталина по тому же вопросу: «Срочно необходимо твое заключение… по предложению Сокольникова о расходах по содержанию частей Красармии РСФСР в Грузии и выяснении вопроса о сокращении армии, расположенной в Грузии, посланное тебе 2.VI…»[485] Под предложением Сокольникова Сталин подразумевал соглашение, подписанное между РСФСР и тремя закавказскими республиками 11 апреля 1922 г. «в целях урегулирования финансовых и валютных взаимоотношений». Соглашение было подписано наркомфином РСФСР Сокольниковым, с одной стороны, и наркомфином Закавказской федерации А.С. Сванидзе — с другой. Соглашением предполагалось унифицировать «денежные системы в закавказских республиках» с денежной системой в РСФСР, при этом временем проведения этой унификации определялась осень текущего года. Обмен грузинских дензнаков должен был производиться в учреждениях Госбанка по курсу, устанавливавшемуся Наркомфином РСФСР, и «в пределах кассовой возможности». Орджоникидзе примет указания центра к исполнению и проведет это решение через Заккрайком. Однако республиканские власти изо всех сил будут саботировать проведение этой «реформы». 12 сентября Президиум ЦК Компартии Грузии назовет постановление Заккрайкома «о производстве денежной реформы в Закавказье в намеченном виде… слишком поспешным». Унификацию дензнаков, по мнению грузинских руководителей, следовало проводить «лишь в тот момент, когда денежный знак РСФСР на вольном рынке будет котироваться по курсу высшему или по крайней мере равному денежному знаку ССРГ». Проведение реформы в условиях, когда грузинский рубль в 25 раз превышал по покупательной способности российский рубль, «одним ударом разрушит все наши достижения», подчеркивали грузинские руководители. «Цены взлетят на неподдающуюся определению высоту… никаких средств борьбы против дороговизны у нас на месте уже не будет, и мы очутимся перед катастрофой». Политбюро ЦК 22 сентября отклонит протест грузинского ЦК и утвердит решение Заккрайкома о введении «единого дензнака в закавказском масштабе». При этом определенная уступка «националам» будет все-таки сделана — Наркомфину было поручено обсудить с Наркомфином Грузии и Закавказским экономическим советом вопрос о возможности «более безболезненного перехода к новым