Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин Страница 132

СССР. В целях объединения в одном государственном научном центре деятелей науки было решено ликвидировать Комакадемию и передать ее учреждения, институты и перевести основных работников в Академию наук СССР[1243]. Доминирование партийной линии в общественных науках, таким образом, было надежно обеспечено соответствующими кадровыми ресурсами.

Изменение политической обстановки, установление режима личной власти, потребности идеологической мобилизации на выполнение решений партийных съездов сделали необходимостью усиление контроля над содержанием информационных потоков (отражавших процесс социалистического строительства), с одной стороны, и произведений искусства, (осмысливавших действительность художественными средствами) — с другой. Сталин внимательно следил за характером публикаций в прессе. В сентябре 1930 г. он порекомендовал Молотову: «Уйми, ради бога, печать с ее мышиным визгом о «сплошных прорывах», «нескончаемых провалах», «срывах» и т. п. брехне»[1244].

Система органов советской политической цензуры — инструмент формирования нужного направления и тональности развития сферы культуры в 1930-е гг. была преобразована.

Письмо И.В. Сталина В.М. Молотову о высылке Рютина, производстве бензина и излишней истерической критике в печати

13 сентября 1930

Автограф И.В. Сталина

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 5388. Л. 159–162]

Советской «всецензуре», по выражению одного из современных исследователей[1245], были подвержены не только культура, искусство, образование, но и вся социальная жизнь в целом. Отсутствие ясных законодательных норм, произвол партийных органов приводили к тому, что любое произведение могло быть объявлено идеологически вредным. Система политической цензуры вполне оформилась еще в 1922 г., когда 6 июня Совнарком учредил Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит) при Наркомпросе РСФСР и его местные органы, объединившие все виды цензуры[1246]. В апреле 1930 г. комиссия Наркомата РКИ сделала вывод о низком политико-идеологическом уровне контроля. В итоге в октябре того же года было принято постановление СНК СССР «О реорганизации Главлита». Главлиту были поручены предварительный и последующий политико-идеологический контроль над деятельностью по опубликованию и распространению произведений (печатных, рукописных), снимков, рисунков, картин и проч., над радиовещанием, лекционной деятельностью и т. д. Помимо Главлита, были созданы Главрепертком, Главполитпросвет, Главискусство и др., призванные параллельно выполнять функции политической цензуры[1247]. При этом начальник Главлита в сентябре 1933 г. стал «уполномоченным СНК СССР по охране государственных тайн». Решение об этом было принято в постановлении Политбюро «Об усилении охраны государственных тайн»[1248]. В июне 1931 г. было утверждено Положение о Главлите, расширился перечень сведений, запрещенных к публикации по политическим мотивам. К таковым относились материалы о стихийных бедствиях и эпидемиях, случаях самоубийства, террористических актах, об антисоветских выступлениях и восстаниях, забастовках, фактах протеста «кулацких и подкулацких элементов». Деятельность Главлита была тесно связана с деятельностью органов государственной безопасности[1249]. После прихода в Германии к власти Гитлера и в связи с нарастанием военной угрозы в сентябре 1933 г. Политбюро приняло постановление «Об усилении охраны военных тайн»[1250].

* * *

Результатом идеологического наступления 1930-х гг. явилось создание целостной, институционально оформленной идеологической системы, следование основным постулатам которой стало регулятором социального и личного поведения советских граждан, мобилизующим их на выполнение задач социалистического строительства. В июне 1934 г. Политбюро приняло постановление о распределении обязанностей между секретарями ЦК. Этим постановлением на Сталина теперь возлагалось наблюдение за работой Политбюро и Особого сектора. Характерно, однако, что в этом ряду закрепленных за ним «секторов наблюдения» на первое место был поставлен Отдел культуры и пропаганды (Культпроп), что указывало на то значение, которое придавал Сталин идеологическим кампаниям в ходе наступления социализма по всему фронту[1251].

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о распределении обязанностей между секретарями ЦК

4 июня 1934

Подписи — автографы К.Е. Ворошилова, Г.К. Орджоникидзе, И.В. Сталина, Л.М. Кагановича

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1026. Л. 17]

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об организации Всесоюзного комитета по делам искусств

16 декабря 1935

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1086. Л. 12]

Поэтому не стоит удивляться, что именно Сталин являлся докладчиком по вопросу «Об организации Всесоюзного комитета по делам искусств», заслушанному Политбюро 16 декабря 1935 г. Тогда было решено организовать Всесоюзный комитет по делам искусств при Совнаркоме, «поручив ему руководство всеми делами искусств, с подчинением ему театров, киноорганизаций, музыкальных и художественно-живописных, скульптурных и иных учреждений». В эту систему включалось и Главное управление кинофотопромышленности[1252].

Это постановление централизует решение не только вопросов управления, но и содержательного наполнения «идеологических производств», к которым, несомненно, относились в понимании советской верхушки все сферы искусства.

«И доказывать нечего… и бить некого». Партийное и государственное строительство

«Отмирание государства придет не через ослабление государственной власти, а через ее максимальное усиление», — сказал Сталин на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в январе 1933 г., подводя итоги первой пятилетки[1253]. Эта максима целиком и полностью отражает подходы Сталина к национально-государственному строительству, которые оставались неизменными на протяжении всей его жизни. При этом столь же неизменным оставалось его стремление найти оптимальные административные формы, реализующие принципы функционирования социума и идею государственного управления.

Поворот, произошедший в конце 1920-х гг., политический курс на централизацию управленческих решений «потянули» за собой «сталинизацию» институтов управления. В сентябре 1930 г. Сталин написал Молотову: «Мне кажется, что нужно к осени разрешить окончательно вопрос о советской верхушке. Это будет вместе с тем разрешением вопроса о руководстве вообще, т. к. партийное и советское переплетены, неотделимы друг от друга»[1254].

Письмо И.В. Сталина В.М. Молотову об изменении в деятельности СТО и назначении Молотова председателем СНК

22 сентября 1930

Автограф И.В. Сталина

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 5388. Л. 166–171]

Таким образом, Сталин подвел черту под обсуждениями этого вопроса, имевшими место во внутрипартийной дискуссии на эту тему еще в начале 1920-х гг. Тогда Л.Д. Троцкий, как, должно быть помнит читатель, попытался доказать целесообразность разделения функций партийного и государственного (советского) аппаратов и проиграл. Позиция большинства Политбюро, противостоявшего Троцкому, была прямо противоположной. Мы видели и то, как на протяжении 1920-х гг. руководители Советского правительства Л.Б. Каменев, А.И. Рыков сталкивались на практике с реализацией сталинского подхода к государственному управлению. Этот подход они поддерживали в ходе борьбы с Троцким, находясь на стороне сталинского большинства. Однако, политический контроль органов управления со стороны Политбюро у них самих вызывал реакцию отторжения, вплоть до