Раскол - Аня Леонтьева Страница 6

Там отражается мой силуэт, с впалыми щеками, и короткими тёмными волосами. Как только приехали сюда, я сразу сходила в парикмахерскую, и остригла свои светлые волосы, и покрасила в темный каштановый цвет. Не то чтобы меняла имидж, словно шпионка под прикрытием, скорее это чисто психологический момент.

Новая жизнь, новая я. Фигура моя под стрессом схуднула, и пышные формы, в некоторых местах, совсем сдулись. Я постоянно носила джинсы и футболки, темные очки, и старалась не светить мальчишек. Всё же я опасалась, что Кир, развернет целую поисковую экспедицию, и поэтому мы были на стороже. Ведь можно было только догадываться, что он сделает со мной, если найдёт.

Я отвлекаюсь, выключаю конфорку, и заглядываю в холодильник. Сметаны то нет, а Ромка очень любит суп со сметанкой.

Делать нечего, собираюсь в местный магазин.

Загоняю мальчишек домой, Ромка тут же раздражается плачем. Он у нас вообще крикун такой, что только уши затыкай.

Характер бескомпромиссный.

Когда летели пять часов с Мальты, я только и молилась, чтобы мой сын не устроил на борту крики, а то нас бы высадили прямо в воздухе. Благо тогда пронесло, Ромка был занят первым в его жизни полётом на самолёте.

А сейчас Андрей ловко подхватывает брата под руки, несёт того умываться и обещает почитать ему его любимую книжку про Золушку. Я улыбаюсь каждый раз. Надо же мальчик, а нравится ему сказка, по идее чисто женская, ведь каждая мечтает найти своего принца.

Я оставляю сыновей в доме, и спешу в магазин. Быстро там закупаюсь, набирая помимо сметаны ещё провизии, чтобы реже выходить на улицу.

Стою уже на кассе, машинально оборачиваюсь, и немею от ужаса.

В проходе между стеллажей стоит Кир!

Смотрит в упор, и взгляд его страшнее, чем я себе представляла.

Я моргаю, но он не исчезает.

Это он!

И он совершенно точно узнал меня, несмотря на смену имиджа. Узнал, и идёт тихо и спокойно ко мне, знает, что я никуда не денусь.

Я бросаю свою корзину, под крики немногочисленных покупателей, и кассира, вырываюсь на улицу, и несусь в какую-то подворотню, думаю там спрятаться, предпринять обманный манёвр. Вот только он не удаётся, и мы остаёмся наедине.

Он прижимает меня к стене правой рукой, сжимает пальцами горло, и я отчётливо чувствую жесткий ободок обручального кольца на его безымянном пальце. Кир склоняет ко мне своё заросшее бородой лицо, и внезапно облизывает щёку, словно почувствовать хочет мой вкус.

- Ну, привет, жена! Скучала? - хрипит его голос.

Он небрежно скидывает с моего носа тёмные очки, бросает их на землю, и пристально смотрит мне в глаза.

И я смотрю.

Мы обмениваемся упрёками и обидами, болью и ненавистью только одними взглядами. Все невысказанные вслух слова сейчас в немом диалоге между нами.

А ещё между нами стена, навсегда.

Отрава предательства и обиды.

И всё прекрасное и светлое меркнет.

И свет в моих глазах тоже меркнет, потому что заканчивается кислород.

Что ж, он уже пару раз хотел меня придушить, а один раз почти сделал это, и видимо сегодня ему это удастся. В глазах темнеет, и я почти отключаюсь, и тогда он убирает свою руку от моей шеи, и я валюсь на землю. Медленно скольжу по стене. Кислород врывается в мои лёгкие вновь, раздирает, раздражает горло, и я кашляю навзрыд, валяюсь в его ногах. Глаза слезятся, и не только от кашля.

Я плачу.

От радости, что, наконец, вижу его.

От обиды, что он груб со мной.

От страха, что возможно поплачусь за свою смелость своей жизнью.

Он смотрит сверху, без какого либо сожаления, просто наблюдает мои барахтанья, словно паук, на муху, что трепыхается в его паутине, в попытке выбраться, но тем самым увязает ещё больше.

- Кир… - хриплю я, растирая шею.

- Вставай, пошли, - отдаёт он приказ, и ждёт, пока я поднимусь, неуклюже и медленно, отряхну ладошки, от впечатавшихся камешков и земли, потом коленки, на которые опиралась, чтобы подняться.

Стоит и равнодушно взирает на мои покачивания, потому что голова кружится, и я снова ложусь на стену, позади меня, и перевожу дыхание, прикрыв глаза.

Всё плывёт, и не только от его действий. В голове настолько всё перемешано, что иногда мне кажется что я в своём очередном сне, которые я вижу на протяжении всех трёх месяцев с того момента как сбежала. Но открыв глаза, понимаю, что это реальность. Она давит холодным взглядом, и разрушающей энергией.

Кир кривит губы, выдавая хоть какую-то эмоцию, пусть эта и ненависть, что ж теперь, но тут же собирается, и снова его глаза замерзают, и я вздрагиваю тоже.

- Кир…- снова пытаюсь начать я, но он отворачивается, и я лицезрею его опущенные плечи, и широкую спину, и даже тяну руку, чтобы прикоснуться к нему, но останавливаюсь в миллиметре от него.

Это сложно теперь, даже дотронуться до него.

- Пошли, - снова говорит он, и выходит из подворотни первым.

Он идёт совершенно точно к нашему домику. Он уже всё знает, как выяснил, остаются только догадываться, спросить, даже если и решусь, всё равно не ответит.

Дверь калитки заперта, и он отходит в сторону, пропуская меня вперёд. Я достаю ключи из поясной сумки, и дрожащими руками открываю замок. Потом также дверь дома.

Входим, стоим в прихожей.

К нам из комнаты выходит Андрей.

Он ошарашено смотрит на нас, потом на потрепанную меня, и взгляд его гневно обращается к Киру.

- Всё нормально Андрей, - сиплю я, предупреждающе поднимаю руку, и тогда он подходит к Киру, и протягивает руку для рукопожатия, ещё настороженно и неуверенно.

- Привет, - тихо слетает с его губ.

Кир также молча, жмёт его руку, а потом дёргает на себя, и обнимает, и Андрей выдыхает, тоже обнимает его, а я давлюсь комом, что застрял в горле. Градус моей вины добавляет Ромка, выскочивший из комнаты, и с криком «Папа!» прыгает возле Кира, пока тот не подхватывает его на руки и тоже не сжимает в объятиях.

Я застываю, никак не могу отмереть, никак не могу понять, где реальность, где игра моего воображения.

- Мам? - Андрей сжимает мои холодные пальцы, и я отмираю.

- Есть… - почти шепчу, голос не