Философия истории во Франции - Иван Владиленович Кузин Страница 26

Праксис – это борьба за преодоление нужды, но также и игра создания и удовлетворения желаний, «схлопывания» желаний обратно в нужду и т. д. Повседневность обрисовывается Лефевром как серия моментов, знание которых выступает стратегией обнаружения и преобразования возможностей, скрытых в повседневности. Повседневность – это уровень тактики, история – уровень стратегии. И Лефевр убежден в том, что история все еще таит в себе множество вызовов, которые составляют основу современных обществ.

Каждый момент нацелен на абсолютную реализацию определенной возможности, поэтому понятия момента и праксиса дополняют друг друга (например, созидательная деятельность искусства является моментом; рассматриваемое судьей дело и вынесение по нему приговора – тоже момент). Но момент, преобразованный в абсолют, делает нас отчужденными, уничтожающими тем самым праксис.

Лефевр приводит в качестве примера такого отчуждения момент игры. Изначально игра – это момент, но, когда игрок излишне отдается ей, когда он продает все, что имеет, лишь бы играть, это становится отчуждением, т. е. игра – прекращается, момент – исчезает.

Лефевр наглядно показывает напряжение, которое действует во время создания момента. Например, любовь – это момент, т. е. постоянное искушение абсолюта, стремление к абсолюту. Если такого стремления нет, то нет и любви. Момент колеблется между невозможным абсолютом и внедрением в повседневность, которое делает его невозможным.

Современную повседневность отличает алеаторный опыт (опыт случая). Отсюда и убеждение Лефевра, что современность является эпохой расцвета игры. И именно в этом факте ему видится возможность истории, которая может спутать порядок и обнаружить непредвиденное. История здесь предстает в качестве игры, правила которой никогда не ясны и в любом случае постоянно меняются. Группы изображают друг друга с большим или меньшим пониманием местных правил игры, однако не имеют ни малейшего понятия о том, как совокупность всех этих ходов влияет на их исторические ставки.

В игре задействованы иллюзии и видимости, которые – в какой-то непостижимый момент – становятся более реальными, чем сама реальность. Праксис – одновременно повторение и создание чего-то нового. Поэтому повседневность насущна не в отношении того, чем она является, а в отношении того, чем она может быть.

Момент включается в повседневность и выпадает из нее. Он стремится к тотальной реализации определенной возможности и исчерпывается, окончательно осуществив собственную цель.

Однако с увеличением проникновения в повседневную жизнь технологий возникает опасность утраты критического агента, ответственного за трансформацию. Праксис может оказаться исключенным, а вместе с этим мы получим современность, которую Дебор назвал зрелищем. В зрелище тотальность становится видимой, однако исключительно в виде фрагментов и только в пространстве приватного.

Стратегический ход Лефевра состоял в том, чтобы посредством ухода в область символического сопротивляться нарастающей в рамках зрелища редукции коммуникации к уровню сигналов и знаков. На социальном уровне это сопротивление должно проявиться в необходимости формирования внутри повседневности множественных форм группового действия, целого ряд вздорных мелких групп, разыгрывающих друг друга, играющих одна против другой, бросающих друг другу вызов.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

Вевьёрка М. Формирование различий // Социологические исследования. 2005. № 8. С. 13–24.

Дебор Ги. Ситуационисты и новые формы действия в политике и искусстве: Статьи и декларации 1952–1985. М.: Гилея, 2018.

Дюркгейм Э. О. Материалистическое понимание истории. Социология и социальные науки // Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М.: Канон, 1995.

Дюркгейм Э. О. О разделении общественного труда. М.: Наука, 1991.

Лебон Г. Психология народов и масс. СПб.: Макет, 1995.

Леви-Стросс К. Глава 1. Введение: история и этнология // Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Эксмо-Пресс, 2001.

Леви-Стросс К. Женская сексуальность и происхождение общества // Философско-культурологический журнал. Московский государственный университет. Философский факультет. 2000. № 1–2.

Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994.

Леви-Стросс К. Раса и история // Леви-Стросс К. Путь масок. М.: Республика, 2000.

Лефевр А. Введение в современность. Прелюдия первая. Об иронии, майевтике и истории // Неприкосновенный запас. 2012. № 2 (82).

Лефевр А. Производство пространства. М.: Strelka Press, 2015.

Турен А. Возвращение человека действующего. Очерк социологии. М.: Научный мир, 1998.

Турен А. Идея революции // Социологическое обозрение. 2014. Т. 13, № 1.

Lefebvre H. Introduction à la modernité. Paris: Minuit, 1962.

Touraine A. Critique de la modernité. Paris: Librairie Arthème Fayard, 1992.

Touraine A. Le voix et le regard: Sociologie des mouvements sociaux. Paris: Les Éditions du Seuil, 1978. URL: https://psychaanalyse.com/pdf/la_voix_et_le_re-gard_alain%20_touraine_1978_317pages.pdf (дата обращения: 22.10.2022).

Wieviorka M. La Diféf rence. Paris: Balland, 2001. URL: http://classiques.uqac.ca/ contemporains/wieviorka_michel/la_difef rence/la_difef rence.html (дата обращения: 22.10.2022).

Wieviorka M. (dir.). Racisme et modernité. Paris: La Découverte, 1993.

Глава 6

История повседневности в теориях представителей школы «анналов»

Возникновение в 1920-е годы школы «Анналов» связывают с возросшей ролью исторической науки во Франции. Также школа «Анналов» была ответом на вызов марксизма, сводящего все разнообразие общественного развития к смене способов производства. Также для нее характерно было несогласие с кредо позитивистской методологии, согласно которому на первое место выдвигался объект познания. Если основная формула позитивизма состояла в том, что история невозможна без изучения объектов познания (исторических источников), что история создается только по источникам, то антипозитивистский дух школы придавал принципиальное значение субъекту, постигающему реальность прошлого прежде всего благодаря интерпретационным способностям к сопереживанию и интуитивному восприятию мира прошлого.

Главной задачей этой школы был уход от спекулятивности, догматичности, нормативности цивилизационных концепций, за которые они резко критиковали О. Шпенглера и А. Тойнби.

Школа «Анналов» стремилась превратить цивилизационную теорию в метод конкретно-исторического исследования, устранив представления о заданности структур и иерархий. В центре ее внимания – человек и многообразные способы восприятия и репрезентации им мира, история ментальностей как взаимодействия интеллектуального и эмоционального, сознательного и бессознательного, традиционного и изменчивого.

Отцы-основатели «Анналов» (Л. Февр и М. Блок) на словах выступили как противники теоретических изысканий, но на деле предлагали изучать историю, начиная с них. Выпад против теоретизации истории был обусловлен всего лишь желанием уйти от идеологизированности исторической науки. Они стремились создать единую теоретическую модель, потому что считали, что даже сам отбор фактов неосуществим без теории, так как невозможно что-либо искать, если не знаешь, что, собственно говоря, надо искать.

В самом начале интерес историков был прикован к вопросам, связанным с нацией и общенациональными институтами; после окончательной победы республиканских идей во Франции он сместился в сторону исследования экономических и социальных вопросов; к 1970-м годам в связи с кризисом марксизма, расколом рабочего движения, ростом индивидуализма, освобождением женщины, появлением структурализма и т. д. в поле зрения истории оказываются такие вопросы, как пол, смерть, праздник; с конца 1980-х годов пробуждается интерес к методологии и теории исторических исследований.

Традиционно история школы «Анналов» периодизируется