Почему психоз не безумие. Рекомендации для специалистов, пациентов и их родных - Стейн Ванхеле Страница 23

а именно в разрушении мира конкретного человека. Сперва вы осознаете, что больше не верите тому, что прежде считали правдой; а путаница и безумие, которые воцаряются вокруг, частично или полностью сводят вас с ума. И если в таких обстоятельствах вам в голову придет мысль – какой бы странной она ни казалась, – которая поможет прояснить ситуацию, велика вероятность того, что вы ухватитесь за нее обеими руками.

Внезапно вы снова почувствуете себя собой. Вы – один из избранных, член эксклюзивного клуба, участникам которого из поколения в поколение открывалась Истина. На Западе в этот клуб входят такие светила, как Наполеон, Эйнштейн и даже сам Господь Бог. В других культурах есть свои, не менее просветленные умы. Как только вы оказываетесь в состоянии бреда, вы чувствуете, что соприкасаетесь с Истиной, и, подобно всем другим провидцам и гениям, которых когда-либо знал этот мир, вступаете в духовное общение.

Это меняет хрупкое восприятие человеком своего «Я». Вспомните Шребера. Благодаря столь интенсивному размышлению о божественном послании, которое он получил извне, он в конце концов изменил свою идентичность до такой степени, что его «Я» слилось с образом новой супруги Бога.

Отдельные психотические переживания ослабляют сеть из слов, с которыми ассоциируется личность. Если в результате галлюцинации внезапно раскрывается некий мировой План, то все переворачивается с ног на голову. Когда это происходит, «Я» перестает быть автономной мыслящей сущностью и сливается с такими существами, как жена Бога, что порождает чувство собственной важности. Если, конечно, речь не идет о мании величия, как в случае с бредом, основанным на чувстве вины. Такой бред скорее вызовет ассоциации с иными фигурами, такими как страдающий Христос, дикие животные или дьявольские отродья. Другими словами, с теми, кто обречен если не на смерть, то на наказание. Мания преследования тоже ставит образ «Я» в положение жертвы, превращая его в мученика за свободу, которую у него отняли.

В той же мере, в какой бред и галлюцинации предлагают материал (слова и предложения) для размышлений о себе и мире, их можно рассматривать как попытки найти решение проблемы. Вне всякого сомнения. Это намного лучше пустоты, в которой нет ни связного нарратива, ни реальности, которая рассыпается на части у вас на глазах.

Концептуальное различие Лакана между Реальным, Символическим и Воображаемым помогает нам понять, как формируется такое решение проблемы. Во время приступа психоза галлюцинации и бред нарушают воображаемую непрерывность психической жизни, поскольку причудливые сценарии внезапно оказываются правдой. Тем не менее, заглядывая за рамки сюрреализма переживаний, Лакан рассматривал их как простейшие символические реакции, связанные с серьезными потрясениями, которые он квалифицировал как Реальные. Сообщения и знаки, полученные во время психотических эпизодов, – это не что иное, как символические маркеры, которые служат стратегии самоисцеления. Они вновь заполняют разум предметами, о которых можно думать и говорить. Сопутствующий поток первичного ассоциативного мышления, смешанного со вторичным процессом мышления, в свою очередь, пытается связать разрозненные символические элементы так, чтобы они снова обрели согласованность.

К сожалению, эти попытки не гарантируют восстановления воображаемой согласованности и спокойствия в человеческом сознании. Напротив, зачастую они становятся причиной значительного физического и психического возбуждения. Безумное напряжение, которое испытывает тот, кто переживает серию психотических откровений, отражается в сюрреалистичных образах, которые формируются галлюцинациями и бредом. Иногда это выражается в самоуверенности, а иногда в дикой ярости или чистом ужасе.

Глава 4. Что провоцирует эпизоды психоза, и что они выражают

Ксенопатия

Психоз сталкивает нас лицом к лицу со странным и необычным. В случае Даниэля Пауля Шребера странность приняла форму Бога, который сначала издевался над ним, а затем объявил своей женой. Элин Сакс обнаружила, что произносит неконтролируемую тарабарщину, и поверила, что дома, мимо которых она проходит, проецируют ей в голову свои мысли. А Яёи Кусама услышала, как собака говорит человеческим голосом. В то время как сама она заговорила по-собачьи… Сложно представить себе такие странные ситуации, и все же они (и многие другие, не менее странные) происходят. Слова и мысли выходят из-под контроля, да так, что люди в состоянии психоза теряют способность нормально функционировать. Их буквально тошнит от безумия, они измучены постоянным чувством подавленности. Поль Гиро, французский психиатр, удачно выбрал греческое слово для описания этого чувства: «ксенопатия», что означает болезнь из-за ошеломляющей странности, которую испытывает человек49.

Свен Уникид объясняет последствия такой ксенопатии следующим образом:

«Психоз разрушил все. Я был совершенно опустошен, превратился в раковину. Все, что делало меня тем, кто я есть, исчезло. Личность, все то, что ассоциировалось у меня со Свеном, исчезло. Как будто кто-то отформатировал жесткий диск у меня в голове. Ничего не осталось. Ничего. Только теперь я понимаю, что со временем мне пришлось восстанавливать свою личность с нуля», – пишет он.

Причина, по которой человек теряет себя во время психоза, не связана с критической неуверенностью в себе. В современном обществе все мы испытываем неуверенность в своих идентичности и желаниях. Как и Декарт, мы сомневаемся в себе и своем окружении. Иногда подобные вопросы вызывают беспокойство и подрывают уверенность. Но они же ее и вселяют. Как доказал Декарт, наличие сомнений на самом деле укрепляет наше самоощущение. Присутствие самых разных идей у нас в сознании подтверждает, что мы – личности, способные мыслить: я мыслю, следовательно, я существую.

Психоз нарушает процесс саморефлексии. Внезапно происходящее перестает касаться меня, что приводит к отчуждению. Другие сливаются с «Я», так что вы больше не можете быть уверены в том, что мысли на самом деле принадлежат вам. Это подрывает основы декартовского «я мыслю, следовательно, я существую». Если кто-то другой думает у меня в голове, могу ли я по-прежнему «быть»? Существую ли я в каком-то значимом смысле?

Картина Рене Магритта[25] «Репродуцирование запрещено» иллюстрирует странное состояние, которое возникает в такие моменты. Мужчина смотрит в зеркало над каминной полкой. Рядом с ним лежит книга. Позади него глухая стена. В зеркале отражаются каминная полка, книга и стена. Но не лицо мужчины. Вместо этого зеркало отражает лишь его затылок.

Любопытно. Как зритель, вы ожидаете увидеть лицо мужчины. В конце концов, именно так функционируют зеркала: они отражают реальность. Наше отражение в зеркале подтверждает нашу идентичность, поэтому, когда мы смотрим на картину Магритта, нам хочется увидеть лицо человека. Но на картине «Репродуцирование запрещено» это невозможно. Художник играет с нами, морочит нам голову. Магритт поворачивает модель на 180 градусов, так что мы дважды видим его спину: один раз во плоти, другой