Немцы после войны. Как Западной Германии удалось преодолеть нацизм - Николай Анатольевич Власов Страница 47

резню гражданского населения в Орадуре! Рассказывая о праздновании Рождества в Ландсберге, «Франкфуртская всеобщая газета» (Frankfurter Allgemeine Zeitung) — отнюдь не праворадикальный листок — писала о заключенных как о «заложниках, отбывающих наказание за другие группы германского народа, которые чаша сия миновала»[122]. Это весьма примечательно, если учесть, что значительную часть заключенных составлял персонал концлагерей, издевавшийся над узниками. Однако именно таков побочный эффект концепции коллективной вины: если виноваты все, почему одни сидят, а другие на свободе?

В конце 1950 г. в ФРГ была организована целая кампания по пересмотру смертных приговоров, вынесенных ландсбергским сидельцам; в нее активно включились церкви и пресса. В особенности усердствовали политики правого фланга и церковные иерархи, задействовавшие свои международные связи. Присутствовали и элементы слегка завуалированного шантажа: говорилось о том, что все эти расследования и наказания мешают настоящему примирению народов. В самих державах-победительницах за смягчение приговоров выступил широкий круг видных деятелей: от известного американского дипломата Джорджа Кеннана до не менее известного британского историка и военного теоретика Бэзила Лиддела Гарта. Все они в новых условиях видели в роли главного врага не Германию, а Советский Союз.

К Макклою явилась целая делегация федерального правительства, заявившая, что в случае исполнения смертных приговоров в Ландсберге внутренняя стабильность в ФРГ окажется под угрозой. Такого рода «мягкий» шантаж широко применялся и в дальнейшем. В итоге американцы в 1951 г. все-таки сделали весьма широкий жест, пересмотрев приговоры: число смертных было сокращено втрое, пожизненных — в семь раз (три вместо 20), а 32 заключенных выпущены на свободу немедленно.

Это, в свою очередь, вызвало серьезное возмущение за океаном — в самих Соединенных Штатах многие еще очень хорошо помнили, за что и с кем воевали. Кроме того, и сам Макклой не был приверженцем политики односторонних уступок. На встрече с западногерманскими промышленниками в ответ на жалобы на несправедливость победителей американский высокий комиссар довольно жестко напомнил им, кто начал Вторую мировую войну. В результате в июне 1951 г. семеро заключенных Ландсберга все-таки окончили свой земной путь на виселице.

К началу 1952 г. под контролем западных держав осталось 1250 нацистских преступников; больше половины из них отбывали сроки в трех военных тюрьмах в ФРГ, еще около 300 — во Франции. Наблюдалась на первый взгляда парадоксальная картина: с одной стороны, сидевших за решеткой становилось все меньше, с другой — усилия по их освобождению резко активизировались. При этом очевидно, что победители отказывались отпускать главным образом тех, у кого руки были по локоть в крови, — но именно их громче всего называли невинными жертвами Фемиды, каждый раз прибавляя, что абстрактных «настоящих преступников», безусловно, следует карать.

И правительственные партии, и оппозиция соревновались в стремлении использовать популярную в обществе тему — позаботиться о «наших солдатах». В начале 1952 г. бундестаг принял резолюцию с требованием отпустить всех «военнопленных». Любопытно, что часто под «солдатами» подразумевали всех заключенных, притом что из 600 человек, отбывавших сроки в трех указанных тюрьмах, настоящими военнослужащими были менее сотни. Термин «военные преступники» оказался довольно коварным: изначально под ним понимались все люди в форме, совершившие преступления во время войны, однако у неискушенного человека создавалось представление, что речь идет исключительно о фронтовых солдатах (а не, скажем, охранниках концлагерей).

На переговорах между Аденауэром и британским министром иностранных дел Энтони Иденом в декабре 1951 г. тема нацистских преступников, остававшихся под британским контролем, стала центральной. Большое значение этот вопрос имел и при обсуждении Переходного договора, заключенного 26 мая 1952 г. В нем устанавливалось, что приговоры победителей считаются столь же правомерными, как и вынесенные немецкими судами. В начале 1953 г. федеральный канцлер демонстративно принял бывших генералов вермахта, а затем посетил с официальным визитом британскую военную тюрьму в Верле. Осенью того же года начали свою работу три двусторонних комитета по помилованию — по одному для каждой тюрьмы. Знаменитый визит Аденауэра в Москву в 1955 г. также прошел под знаком борьбы за освобождение военнопленных — примерно 10 000 военных преступников, остававшихся на советской территории.

Другие западногерманские политики — и из состава правящей коалиции, и оппозиционные — тоже громогласно требовали освободить от ответственности немецких военачальников, обвиненных в военных преступлениях. Назначенные сроки тюремного заключения радикально сокращались. К примеру, фельдмаршал Эрих фон Манштейн в 1949 г. был приговорен британским военным судом к 18 годам лишения свободы. Автор «Утерянных побед» не просто знал о нацистских преступлениях — он лично отдавал приказы об «искоренении еврейско-большевистской системы» путем беспощадного уничтожения ее представителей. Однако уже четыре года спустя усилиями федерального правительства фельдмаршал был выпущен из тюрьмы и принялся рьяно вносить свой вклад в отбеливание репутации вермахта. Еще более показательна история фельдмаршала Альберта Кессельринга, который на заключительном этапе войны командовал группировкой вермахта в Италии. В 1947 г. британский военный суд приговорил его к расстрелу за убийство заложников в ходе борьбы с партизанами. Однако буквально через пару месяцев расстрел заменили пожизненным заключением, а в 1952 г. фельдмаршала помиловали ввиду плохого состояния здоровья. С удивительным постоянством у нацистских преступников обнаруживались различные страшные и смертельные болезни, что не мешало им припеваючи жить еще долгие годы после освобождения. Так, Кессельринг скончался только в 1960 г., успев написать и опубликовать два тома мемуаров, а также побыть главой праворадикальной организации «Стальной шлем».

Число заключенных таяло, как снег под апрельским солнцем. В конце 1954 г. в трех союзных тюрьмах их оставалось 173 человека, к следующей осени — всего 94. Последние преступники покинули стены английской и французской тюрем летом 1957 г. Американцы дольше других сопротивлялись давлению западногерманских политиков, однако в 1958 г. опустел и Ландсберг. О том, какие именно «мученики» и «заложники» сидели в этих тюрьмах, можно судить по биографии одного из них — Мартина Зандбергера, члена НСДАП с 1931 г., пять лет спустя вступившего в ряды СС. В 1941 г. он был назначен сначала командиром айнзацгруппы 1а, а затем руководителем полиции безопасности и СС в Эстонии и проявил исключительное рвение в деле уничтожения эстонских евреев. В 1948 г. в Нюрнберге американцы приговорили бывшего штандартенфюрера СС к смертной казни. В начале 1951 г. в рамках массового пересмотра приговоров казнь заменили на пожизненное заключение — причем сделано это было вопреки советам американских юристов. Родственники Зандбергера развернули активную борьбу за его помилование, добравшись до федерального президента и американского посла, подключив прессу и священнослужителей. Один из лидеров социал-демократии и авторов Основного закона ФРГ Карло Шмид называл его одаренным и трудолюбивым юристом, который всего лишь шел к успеху — просто ему не повезло с эпохой. Летом 1958 г. убийца тысяч евреев вышел на свободу, после сделал карьеру в промышленности