Немцы после войны. Как Западной Германии удалось преодолеть нацизм - Николай Анатольевич Власов Страница 37

Публике всегда важно иметь возможность идентифицировать себя с главным героем. По этой причине огромным успехом пользовалась пьеса Вольфганга Борхерта «Там, за дверью». Биография автора достойна отдельного рассказа: призванный в армию в 1941 г., он был ранен, много болел, за пораженческие настроения неоднократно попадал в поле зрения нацистской юстиции, был приговорен к смертной казни, но отделался тюремным заключением. После войны Борхерт вернулся в родной Гамбург неизлечимо больным. «Там, за дверью» он написал в начале 1947 г., за несколько месяцев до смерти. Первую радиопостановку автору услышать уже не довелось. Главный герой — вернувшийся из плена немецкий солдат, который обнаруживает, что никому не нужен дома, и не знает, что делать со своей жизнью. Это отражало опыт многих немцев, вернувшихся с войны в разрушенную страну.

Кино, театр, политические кабаре, газеты и книги пользовались в первые послевоенные годы огромной популярностью — как средство отвлечься от плачевной действительности. Зрительные залы были переполнены, кассовые сборы били все рекорды. В условиях, когда реальная ценность денег была невысока, те, у кого они все же имелись, легко тратили их на развлечения. В театрах особый успех имели постановки, запрещенные нацистами (то же касалось книг в библиотеках и картин на художественных выставках). Молодежь проводила много времени на танцплощадках.

Первые послевоенные годы стали временем расцвета литературно-философских журналов. Их насчитывалось больше тысячи, тиражи самых популярных доходили до 30 000–50 000 экземпляров. Разумеется, эти издания были рассчитаны не на среднестатистического немца, а на интеллектуалов, испытывавших потребность разобраться в произошедшем со страной и насладиться вернувшейся свободой слова. Однако широкие слои общества тоже стремились к чтению, в первую очередь развлекательному. Издательство «Ровольт» в 1946 г. начало выпускать романы на газетной бумаге. Первыми были напечатаны произведения Эрнеста Хемингуэя и Курта Тухольского, запрещенные при нацистах. Тиражи достигали 100 000 экземпляров, а стоимость каждой книги составляла всего 50 пфеннигов. Впоследствии из этого начинания родилась знаменитая серия RoRoRo в мягкой обложке, существующая по сей день.

В условиях, когда очень много книг оказалось уничтожено в результате бомбежек, а выпуск новых сдерживался дефицитом бумаги, большой популярностью стали пользоваться частные библиотеки. В 1948 г. в одном только Касселе их насчитывалось 22, по несколько тысяч томов в каждой. Их читателями были в основном домохозяйки, уходившие в книжный мир грез из унылой действительности.

Тут можно задаться вопросом, нет ли в этом противоречия: голод, холод, нехватка денег — и в то же время кино, журналы, танцплощадки? Но нужно учитывать два момента. Во-первых, развлечения позволяли забыться, отвлечься от тяжелых будней. Эффект, который возникает во многих обществах в трудные эпохи: люди пытаются справиться с тяготами реальности, живя сегодняшним днем и часом. То, что со стороны выглядит как беззаботное и легкомысленное веселье, ничем не омраченный праздник жизни, на поверку оказывается способом справиться со стрессом, вынести груз проблем.

Во-вторых, в ситуации общего бедствия всегда находятся те, кто умеет устроиться лучше других. Дельцы черного рынка, владельцы заводов, которым удалось всеми правдами и неправдами запустить производство, представители дефицитных и востребованных профессий… В результате на одной и той же улице могли соседствовать крайняя нищета и относительная роскошь. Голодающие шахтеры не в силах были выйти на смену — и в то же время вновь открылись морские курорты, предлагавшие клиентам комфортабельные отели и прекрасное питание. Один житель Гамбурга писал своему другу:

Возможна и другая жизнь. Наши соседи, например, начинают утро с кофе, ветчины и яиц. Во второй половине дня из их квартиры пахнет жарким и выпечкой, плита пышет жаром, сигарный дым клубится под потолком. С другой стороны, эти люди ложатся спать уставшие, ровно в половине девятого. Воскресными вечерами они играют в скат… Объясняется их стиль жизни просто: черный рынок[98].

Несмотря на отдельные островки благополучия, общее положение спустя два года после окончания войны оставалось отчаянным. Это было хорошо заметно каждому, кто посещал оккупированную Германию в те месяцы. Британский журналист Виктор Голланч опубликовал по итогам своего пребывания в стране в 1947 г. книгу «Темнейшая Германия» (In Darkest Germany). В ней он описывал ужасающие условия, в которых жили немцы, и приходил к однозначному выводу: если не оказать побежденным немедленную помощь, новый нацизм почти неизбежен. «Если мы выберем путь разрушения, а не созидания; если мы наполним немецкий народ отчаянием, а не надеждой; если мы заставим их ненавидеть и презирать нас, в то время как они готовы испытывать совершенно иные эмоции, — писал Голланч, — то нацисты, несмотря ни на что, выиграли, и завтрашний день будет принадлежать им, а не нам»[99]. И далее: «Мы ведем себя так, словно можно сделать людей демократами, наказывая за взгляды, ограничивая свободу слова и деля значительную часть населения на „черных“, „очень черных“, „скорее черных“, „серых“ и „белых“. Иными словами, мы пытаемся установить формальную демократию тоталитарными методами. Так не пойдет. Вы можете создать демократию, лишь создав условия для нее»[100].

В начале 1947 г. Германию посетил бывший президент США Герберт Гувер, который после завершения политической карьеры активно занимался благотворительностью. Выступая перед прессой по итогам своей поездки, он фактически повторил тезисы Голланча: ситуация в Германии бедственная, население находится на грани катастрофы, нужна срочная помощь. Но к этому моменту представителям оккупационных держав и без того было ясно, что дальше так продолжаться не может. Следовало принимать решительные меры, чтобы не допустить углубления кризиса.

Глава 6. «Патриоты немецкой марки»

К весне 1947 г. правительства западных держав-победительниц окончательно поняли, что дальше так продолжаться не может: оккупационную политику нужно было кардинально менять. К этому подталкивали три основных фактора.

Первый — тяжелое экономическое положение в стране. Было предельно ясно, что в таком состоянии оккупированная Западная Германия не могла сама себя прокормить, и ситуация грозила обернуться гуманитарной катастрофой. Даже те, кто был убежден в коллективной вине немцев, понимали, что победители не имеют морального права допустить массовую голодную смерть побежденных. Соответственно, оставалось два варианта: либо кормить немцев за свой счет, либо дать им возможность наладить нормальную экономику. Первый был совершенно неприемлем, в особенности для французов и британцев. Англичане и так мрачно шутили, что их страна-победительница выплачивает побежденной Германии репарации — в виде расходов на оккупационную зону. Оставался второй, автоматически подразумевавший снятие ограничений с экономического развития западных оккупационных зон и, более того, возвращение в экономику квалифицированных специалистов,