Музей языков. Конрад Гесснер и книги-полиглоты XVI в. - Михаил Львович Сергеев Страница 3

отраженные в тексте книг, а также их композиция будут проанализированы в контексте истории их создания, а также в связи с маргинальным положением лингвистики, ее теоретической и практической зависимостью от других научных дисциплин. Рассмотрев устройство и источники полиглотов первой половины столетия, мы посвятим бо́льшую часть работы труду, унаследовавшему их достижения, – «Mithridates. De differentiis linguarum» (1555) Конрада Гесснера. Выбор его в качестве основного объекта объясняется целым рядом обстоятельств: хорошей документированностью и изученностью биографии автора; значительными успехами Гесснера в других науках, что позволяет оценить их влияние на трактовку языков в справочнике; известностью, которую получил полиглот Гесснера[20], вызвавший появление целого ряда продолжений и подражаний, вплоть до «Mithridates, oder allgemeine Sprachenkunde» И. К. Аделунга в XIX в.

Такой подход, фокусирующий внимание на форме научного сочинения и ее взаимосвязи с определенными практиками научной деятельности, определяет новизну нашего исследования применительно к изучению раннего этапа компаративистики и исторической лингвистики. Действительно, деятельность ученых раннего Нового времени обычно рассматривалась историками языкознания с позиции истории идей и генезиса лингвистических теорий. В этих аспектах Ренессанс как период расцвета антикварных исследований и вместе с тем возвеличивания народных языков активно изучался исследователями начиная со второй половины XX в. Из важнейших работ отметим книги Д. Дройкса «La Linguistique et l’appel de l’histoire (1600–1800)» (Droixhe 1978) и М.-Л. Демоне «Les Voix du signe: Nature et origine du langage à la Renaissance (1480–1580)» (Demonet 1992), серию статей Дж. Меткафа, переизданную в отдельном томе «On language diversity and relationship from Bibliander to Adelung» (Metcalf 2013), раздел М. Тавони по языкознанию эпохи Возрождения в многотомной «Истории лингвистики» (Tavoni 1984), а также популярную работу У. Эко «Поиски совершенного языка в европейской культуре» (Эко 2007).

В отечественной историографии, впрочем, по-прежнему нет обобщающей работы о лингвистических теориях XVI в. Академическая «История лингвистических учений», издававшаяся в Ленинграде в 1980–1991 гг., к сожалению, остановилась на томе о позднем Средневековье. Известная книга Л. Г. Степановой, содержащая подробнейший анализ многих тем языкознания Ренессанса, посвящена исключительно итальянской лингвистической науке, которая в силу особого положения итальянского языка и самой Италии – прямой наследницы Рима большей частью была занята внутренней проблематикой (языковые древности, отношение итальянского языка к латыни, диалекты и их литературный статус и др.). Поэтому более широкой классификации языков в этой книге посвящена лишь одна небольшая глава, рассматривающая весьма необычную модель, предложенную в «Эрколано» Бенедетто Варки (Степанова 2000, 257–264). Впрочем, о развитии в России интереса к филологии и лингвистике в период гуманизма свидетельствует, например, выход монографии А. В. Карабыкова «Грезы Ренессанса», в которой дана обширная панорама подходов к «обретению адамического языка», развивавшихся в XVI–XVII вв., от изучения священной истории до опытов создания универсальной письменности (Карабыков 2022). Чуть раньше была опубликована комментированная антология «Науки о языке и тексте в Европе XIV–XVI вв.» (Иванова, Шумилин 2016): среди прочего в ней можно найти комментированные переводы диспута о языке древних римлян из «Застольных бесед» Поджо Браччолини, фрагментов «Митридата» Гесснера, а также «Диатрибы о языках европейцев» Иосифа Юста Скалигера.

При изучении «Митридата» и его места в научном наследии Гесснера я опирался как на доступные биографические и автобиографические источники, так и на многочисленные исследования жизненного пути и трудов его автора. Гесснер известен не только как составитель энциклопедий по библиографии, ботанике, зоологии, суммирующих знания, собранные предшественниками, но и как исследователь, предложивший новаторские решения в этих и других областях науки. Особенно подробно был изучен его вклад в развитие естествознания (Friedrich 1995; Fischel 2009; Springer, Kinzelbach 2009[21]) и библиографии (Sabba 2012). Значение «Митридата» для языкознания раннего Нового времени и особенно заслуги Гесснера перед историей германистики и компаративистики также неоднократно отмечались филологами и историками науки, рассматривавшими трактовку тех или иных языков в главах справочника (Dini 1997, 2014; Fiacchi 1996; Metcalf 1963a; Peters 1974; Poppe 1986, 1992), источники книги и отраженные в ней теоретические представления о языке (Colombat 2006a, 2006b, 2007, 2008; Metcalf 1963b; Peters 2019). В 2009 г. в известной серии «Travaux d’Humanisme et Renaissance» под редакцией Бернара Коломба и Манфреда Петерса вышло новое издание «Митридата» с французским переводом (Mithridates 2009) – результат работы международного коллектива авторов, скрупулезно прокомментировавших представленный в книге языковой материал, в том числе «specimina linguarum». «Митридат», таким образом, представлен в этом издании как источник не только по истории языкознания, но и по истории соответствующих языков.

Учитывая достижения историков лингвистики и гесснероведов, в методическом отношении я следовал подходам, применяющимся в современных исследованиях проблем управления научной информацией в раннее Новое время и, в частности, компилятивных практик гуманистов. Изучение технологии составления и издания справочных трудов XVI в. подразумевает установление источников цитат, из которых в буквальном смысле «сшит» текст этих сочинений, а также изучение принципов цитирования (маркирования цитат, точности их передачи), способов работы компиляторов (отбора библиографии, ведения читательских дневников и записных книжек и т. п.), наконец, выражения собственной позиции автора среди множества голосов, звучащих на страницах книги. Поскольку речь идет о научной литературе гуманистов, продолжающей античную традицию, предмет изучения par excellence составляют новолатинские справочные издания, хотя их сравнение с переводами на народные языки, а также с оригинальными вернакулярными трудами также многое дает для понимания специфики этих текстов. Основополагающую роль для этого направления исследований имеют публикации Энн Блэр, в первую очередь монография «Too Much to Know: Managing Scholarly Information before the Modern Age» (2010), вышедшая теперь и по-русски (Блэр 2023); также можно упомянуть более специальные работы У. Лёя (Leu 1990), С. Кусукавы и Ф. Эгмонд (Kusukawa 2012; Egmond, Kusukawa 2016), Р. Йео (Yeo 2014) и многие другие, на которые мы будем ссылаться далее. Применительно к истории сравнительного языкознания важный шаг в этом направлении был сделан Т. Ван Халом, показавшим значимость справочных компиляций, библиографий, диссертаций и паратекстов различных изданий (то есть вспомогательного и подготовительного материала) не только как источника по истории науки, но и как инструмента ранней институционализации лингвистики, обеспечившего доступность научной информации в этой области знаний (см. Van Hal 2012).

Эта книга преимущественно посвящена двум вопросам, находящимся на периферии собственно истории науки: причинам изучения многообразия языков и формам представления языкового материала в XVI в. Я полагаю, что на доинституциональном этапе развития лингвистической компаративистики (как и любой другой области науки) такого рода вспомогательные моменты, обусловленные культурным контекстом, могли играть решающую роль как в стимулировании непрерывного и поступательного процесса исследований, так и в определении его параметров. Панорама идей о происхождении, развитии и родстве языков, имевших хождение в XVI в., также будет представлена в книге, но лишь приблизительно и ad hoc –